Бестселлеры 21 века
Холли Кеннеди получает пакет, в котором лежит десять писем покойного супруга. Сборник наградили Locus Award , Nebula Award и рядом других премий. Рыбак Медведев 21 июля г. Это гораздо более зрелый роман и, соответственно, куда меньше умничающий. Советуем заглянуть в этот список.
В этом случае нельзя обойтись без упоминания художников — сестер Кендель. Бортовой журнал путешествия вокруг света — так написано в подзаголовке к этому великолепному изданию, красочному, увлекательно-познавательному альбому со множеством сюрпризов в виде разворачивающихся страниц, открывающихся окошек и прикрепленных к страницам конвертов с вложениями.
Нет, не мистики, а самого обычного чемпионата по бальным танцам. Вообще, на мой взгляд, авторы наиболее точно передают жизнь подростков во многих своих книгах, а их вышло уже немало. Плодовитости творческого тандема можно позавидовать. В нашем рейтинге даже будет еще одна повесть этих белорусских писателей. Ими зачитывается уже не одно поколение. Но эта книга создана в году, действительно, одна из последних — очень своеобразная и существенно отличается от всего написанного автором ранее.
Книга о том, как непросто живется ребенку, сильно отличающемуся от своего окружения. В шесть лет мальчишка настолько эрудирован и умен, что вызывает этим и неподдельное уважение, и волну насмешек.
В книге масса событий — крошечных и незначительных с точки зрения взрослых , но для ребенка они — мирового масштаба. Книга трагичная, драматичная. Речь в ней ведется от лица девочки, растерзанной и убитой преступником-соседом. Вернее, от лица ее души, витающей над родными просторами, отчим домом и местом нелепой трагедии, оборвавшей такую короткую жизнь. Сначала я испугался, что ребенок такое прочтет и погрузится в этот ужасный мир, но потом понял, что, возможно, это позволит уберечь ее от попадания в беду в будущем.
Книга оставляет сильное впечатление, и все же она не о насилии, а о жизни и любви к ней. Жизни тех, кто остался. Пожалуй, посоветую читать ее в старших классах. А откуда, как не из книг, узнавать, как вести себя в той или иной критической ситуации?
Конечно, из общения и разговоров со старшим поколением. Но это зачастую обрастает такими сложностями, что главным советчиком становится книга. А все-таки попробуйте поделиться сокровенным с родителями или классным руководителем!
Вместе легче решать проблемы, а книги оставим для удовольствия, без которого невозможен процесс чтения. Много уже написано и рассказано, да и тех, кого можно расспросить, уже почти не осталось… А писать о войне для подростков еще сложнее. Но Эдуарду Веркину это удалось. Читатели-подростки отдали этой книге первое место на Всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру».
Пронзительная повесть. Сложная, неоднозначная, выворачивающая душу наизнанку. История мальчика, который стал звездой» Петр Власов, Ольга Власова Кто из нынешних ребят, воспитанный на соцсетях, не мечтает о славе? Сюжет книги: мальчишка переживает массу приключений и становится знаменитым уже в юном возрасте.
Конфликт в выборе между известностью, богатством и вечными ценностями актуален для современных подростков. Но лучше познакомиться с ним хотя бы на страницах книги, чтобы быть готовым ответить на вопросы, которые иногда ставит перед нами сама жизнь.
Но теперь это взгляд зарубежного писателя на то время. Интересно сравнить с книгами отечественных авторов. Выясняется, что правда не зависит от страны и континента проживания писателя, если он руководствуется истинными идеями гуманизма. Автор, к слову, представляет далекий континент Австралию, но от этого правды в его книге не меньше. Подросткам лет 13 — 14, наверное, лучше всего «зайдет». Вместе с участниками литературного кружка, в котором они постоянно получают странные задания, читатель развернет полноценное историческое расследование, чтобы восстановить справедливость.
А по ходу дела — и разобраться в своих собственных душевных закоулках. Но… если мы уже говорим о пятом, шестом и более измерениях, недалек тот день, когда путешествия в будущее или прошлое могут стать обыденным явлением. Авторы пофантазировали о том, что было бы, если бы школьник современный поменялся местами со школьником советского времени.
Вышло очень интересно. Следующий день начинается лекцией «Поэтика гнусности» в Международном университете, Быков рассказывает студентам о новой российской пропаганде. Может, гомосексуалист?
Не любит свою мать? Или оппозиционер N изменяет жене. Все это наглядно нам демонстрируется в фильмах Киселева и сюжетах об Украине, про сына Чикатило на Майдане.
Вас этим не удивишь. Но давайте попытаемся понять, почему эта мерзость так соблазнительна». Быков с легкостью овладевает залом.
Пара шуток вначале, доверительное «как вы знаете, как вы понимаете», веселое и на равных общение со студентами — «я понял твой вопрос, садись, мать, в ногах правды нет», небоязнь говорить с молодыми о сексе и о политике по-взрослому — и аудитория ловит каждое его слово. Постепенно разбор пропагандистских приемов перерастает в настоящую проповедь. Человеку свойственны устремления к добру, но Царствия Небесного на земле не будет.
Мы понимаем, что на короткой дистанции нашей жизни миром правит зло, и, выступая на стороне зла, мы имеем больше шансов стать успешными, отдаваясь ему, мы чувствуем мощный экстаз падения». Россия, как и Украина, по мнению Быкова, слишком долго играла во зло — страна, которая десятилетиями оставалась без моральных ориентиров, постепенно гниет и неизбежно исчезает. Путин, как бы ни был плох, — последняя скрепа, которая держит Россию в прежнем виде, дальше лишь неминуемое разложение и упадок.
Хорошенько напугав студентов, он отпускает их с добрым напутствием: экстаз падения — это мощное удовольствие, но короткое. Обещанный дьяволом сундук золота в итоге обязательно превращается в сундук червей и головешек. А неиссякаемую радость приносит в жизни лишь одно — постоянное интеллектуальное саморазвитие, и оно же продлевает жизнь».
Может быть, все дело в этом: Быков — миссионер, отсюда и любовь к преподавательству, и готовность проповедовать со всех доступных площадок, и неиссякаемая энергия, которой нет у ненавистных героев «Афиши», часами обсуждающих занятия йогой, новую диету и бургерную?
Наконец, в пятницу перед вечерним телеэфиром улучаю несколько минут, чтобы спокойно задать вопрос: писателям полагается любить уединение и покой, а он носится как угорелый. Это такая просветительская миссия писателя — делать мир лучше?
Но помнить меня будут, как ни странно, благодаря книжкам. И дело не в вас, — спохватывается и возвращается к привычному бодро-менторскому тону. Про меня есть несколько основательных критических статей, но выходят они в местах малодоступных и пишутся людьми непубличными.
Так что мне приходится ловить читателя на сопредельных территориях — на телевизионных, литературоведческих, лекционных, педагогических, — воспитывать себе будущее поколение читателей. Я пытаюсь сделать так, чтобы литература вторгалась в жизнь, — все ради того, чтобы достучаться до читателя.
Вижу ли я в этом миссию? Нет, я вижу в этом экстремальный спорт». Некоторые критики полагают, что после великих романов «Орфография» и «ЖД» проза Быкова стала скатываться в беллетристику. Может быть, вся эта беготня с лекциями и эфирами оттягивает силы от писательства? Это тренировка, которая позволяет держать мозги в тонусе. Когда мне приходит в голову какая-нибудь мысль, которая тянет на основу для романа, я могу быстро ее размять.
Как может ежедневная тренировка оттягивать силы от олимпийского рекорда?
Кстати, любимый австралийский зверек Быкова вомбат способен развивать рекордную для такого маленького пухлого существа скорость — 40 километров в час. Правда, ученые до сих пор еще не поняли, в какой ситуации и для чего вомбат резко начинает бежать. В том смысле, что ведет учет всего, что происходит в обществе — причем не в высшем свете, а в обычном.
Для меня хорошо делать свою работу — значит оперативно рассказывать новости. Именно это выражение использовал Ницше, когда пояснял свою фразу «Бог умер».
Он сказал, что это отнюдь не манифест атеизма, что он всего лишь сообщил людям новость — важнейшую новость современной истории. Он, конечно, имел в виду, что образованные люди постепенно перестают верить. Тогда же, в начале х, Ницше предсказал, что усиление в XX веке «варварских националистических группировок» приведет к «войнам, равных которым мир еще не знал». Иными словами, предрек нацизм, коммунизм и мировые войны.
Неплохо, да? В общем, когда я пишу свои книги — «Я — Шарлотта Симмонс» например, — мне кажется, что я просто сообщаю новости. Я никогда не занимаюсь политикой. Хотя в «Шарлотте» критики ее все равно нашли, особенно левые. Они вообще дико враждебно отнеслись к роману. Дескать, в университетах жизнь устроена совсем иначе. Но такие рецензии писали люди, которым уже за они лет 30 не бывали в кампусах и понятия не имеют, как там обстоят дела.
А либералы решили, что я против сексуальной революции, потому что фиксация на сексе, описанная в романе, в итоге приводит к печальным последствиям. Интеллектуалы вообще гордятся тем, что они свободны от религии и могут свободно рассуждать про секс. Он кормится гневом, он не может без гнева. Отличный пример — Ноам Хомский. Когда Хомский был просто одним из самых выдающихся лингвистов мира, его никогда не называли американским интеллектуалом: его считали ученым, добившимся успеха в своей области.
Интеллектуалом его назвали тогда, когда он публично осудил войну во Вьетнаме, в которой ничего не понимал. Тогда-то я и понял: интеллектуал — это человек, который хорошо разбирается в каком-то одном вопросе, но высказывается публично исключительно по другим. Не обязательно глубоко понимать, о чем речь, главное — возмущаться. Маршалл МакЛюэн однажды сказал, что самое простое, что может сделать идиот, чтобы выглядеть достойно, — это выразить свой праведный гнев. Очень верное замечание, особенно в наше время.
Когда вы решили заняться литературой? И после университета был убежден, что рано или поздно начну писать романы. Но сначала занялся журналистикой как одной из форм писательства. А потом влюбился — и в эту профессию, и в этот образ жизни. Журналист каждый день получает доказательства своего особого статуса: вот твое имя рядом с заголовком статьи, а вот полицейское оцепление, за которое ты можешь пройти.
Твоя пресс-карта открывает перед тобой практически любые двери. Потом, после того как в Нью-Йорке случилась газетная забастовка года и у меня несколько месяцев не было работы в штате, я стал писать в журналы как фрилансер — и увлекся тем, что потом назвали «новой журналистикой».
И уж когда я в это погрузился — о романах и думать перестал. Я до сих пор считаю, что экспериментальный нон-фикшн х и х — самое интересное, что случилось с американской литературой за последние 50 лет. Да и до сих пор жанр вполне в форме. В отличие от романа. Современные писатели в большинстве своем — выпускники факультетов изящных искусств известных университетов, а университеты эти — сплошное болото.
Писатели не хотят пачкать руки и копаться в дерьме, которое есть в обществе. Их учат психологическому роману, учат тому, что книгу надо писать на основе собственного опыта. Хорошо, я согласен. Но сколько книг ты можешь написать о себе? Если бы Диккенс работал по такой схеме, он бы написал только «Дэвида Копперфильда» — и все. Толстому повезло больше: он и на военной службе успел побывать, и в высшем обществе вращался, и землю пахал. Так что осилил и «Войну и мир», и «Анну Каренину». Для выживания романа нет никаких причин — думаю, он станет анахронизмом вроде поэзии, к которой сейчас относятся как к занятию достойному, но совсем непопулярному.
Если писатели не будут выбираться из своих кабинетов, заставленных книжными полками от пола до потолка, с романом будет все то же самое. А стоило бы им заняться тем, чем занимались писатели первой половины ХХ века. Стейнбек был репортером в газете San Francisco News — и не потому, что ему были нужны деньги, а потому, что он хотел собрать материалы для книги.
Именно так он попал в лагерь сезонных рабочих-мигрантов — именно так возникли «Гроздья гнева». И таких историй масса.
Вы можете написать замечательный роман на основе 25 лет своей жизни, но второй ваш роман будет про парня, который выпустил одну успешную книгу, а теперь у него нет денег, нет девушки и он летит с пятью пересадками до Бруклина и думает: «О черт». По-моему, это не слишком интересно. Я понимаю, что многие считают реализм старомодным.
Но как по мне, это все равно что говорить, что электричество устарело. Я опубликовал нон-фикшн про астронавтов, «Битву за космос». Впервые в моей профессиональной жизни я мог не думать о деньгах. И тогда решил: что ж, многие говорят, что «новой журналистикой» занимаются люди, которые боятся больших художественных форм; надо бы это опровергнуть. Отсюда и появились «Костры амбиций». Но все равно я первым делом договорился с Rolling Stone, что они будут печатать роман частями.
Мне были нужны дедлайны, иначе я бы никогда его не закончил. Ну и, честно говоря, после «Костров» я продолжать не собирался. Но роман оказался таким успешным, что я поддался искушению и написал второй. Ну и так далее. Хотя я по-прежнему считаю, что самая великая американская литература за последние 50 лет — это нон-фикшн.
Все-таки вам уже было за 70 в тот момент, наверное, не так легко было войти в доверие к студентам и подглядеть, чем они занимаются в своих общежитиях. Мол, как же старик может сблизиться со студентами?
Вы же на них совсем не похожи. И что? Я не похож ни на кого, о ком я писал. Я не похож на космонавта. Я не похож на хиппи. Когда я писал про серферов в «Банде насосной станции», они считали меня старпером — а мне было Ну и что? Это не помешало нам быстро сойтись. В каком-то смысле делать репортаж — самое простое занятие в мире, потому что тебе не нужны никакие специальные техники. Тебе нужна только установка: «У вас есть информация, она мне нужна — и я заслуживаю того, чтобы ее получить».
Тут было ровно так же. Любой человек, впервые очутившись в чужом окружении или в незнакомой ситуации, чувствует себя неловко.
Но как только он к нему или к ней привыкает, его защитные барьеры исчезают. У меня не было никаких проблем со студентами. Я много с кем говорил, я ошивался у них на вечеринках — и все было нормально. Если люди позволяют тебе в принципе там остаться, они перестают как-то специально иметь тебя в виду через несколько часов. Это просто тяжело — все время перестраховываться. Ну и потом я же не ходил по общежитиям в белом костюме. Это было бы слишком театрально. Синий блейзер, фланелевые брюки, галстук… Правда, у меня не было особых проблем с тем, чтобы добыть информацию.
Что для вас значит мода? Есть, конечно, мужчины, которые хотят выглядеть адекватно в любой обстановке и ничем не выделяться. А есть те, кто, как я, специально чуть отступают от нормы.
У моих костюмов традиционный крой, просто они все белые. То же самое с ботинками и со всем остальным. Мне кажется, что писателю идет на пользу привлечение внимания любыми способами, поскольку книги, которые он продает, — это продукт массового потребления. Как вы понимаете, эту позицию мои коллеги-писатели не разделяют.
Вы наверняка заметили, что совсем немногие из них готовы сфотографироваться для задней обложки своей книги в галстуке. В книге прослеживается судьба нескольких поколений греческих иммигрантов на фоне исторических и социальных коллизий XX века. Начиная с Америки, он в конечном итоге добирается в Таиланд. Найдёт ли он там потерянный рай?
Или вся наша жизнь — путешествие, и именно в движении смысл? И что лучше, Восток или Запад? Рот сделал страшное предположение: что было бы, если бы на президентских выборах в США победил не Рузвельт, а его соперник Линдберг, в результате чего в Белом доме пришли к власти фашисты? Что из этого вышло — лучше прочесть в самой книге.
Лучшие книги 21 века — какие они? Журналисты провели среди ведущих книжных критиков, писателей и читателей опрос, результатом которого стал Топ лучших книг 21 века. ReadRate предлагает ознакомиться с теми книгами рейтинга, которые уже были переведены на русский язык. Получился неплохой список: самые популярные книги 21 века. Отмечайте в нём те, которые уже успели прочитать, и составляйте личные книжные планы для будущего чтения. Нравится 1 Комментировать 1 Поделиться.
Детская литература Проза Последний самурай Хелен Девитт. Проза Поправки Джонатан Франзен.
Проза Свобода Джонатан Франзен. Проза Не отпускай меня Кадзуо Исигуро. Проза Моя гениальная подруга Элена Ферранте. Проза Продажная тварь Пол Бейти. Проза Искупление Иэн Макьюэн. Проза Средний пол Джеффри Евгенидис. Проза Платформа Мишель Уэльбек. Проза Заговор против Америки Филип Рот.
