Читать страшные истории
Вот идёт она и дрожит. Там было написано: Сержант увидел разлитый на полу томатный сок и вздохнул. Мама перепугалась, быстро собралась, Тогда парень позвонил в милицию и попросил срочно приехать в гостиницу. И мулла сказал: «Пока я здесь, он не вернется».
Пытаются за штанину ухватить, и пальцы у них ледяные и твердые. В ушах у него стоял гул — лишенные сока жизни голоса умоляли: «И ко мне… И ко мне… Пожалуйста… И ко мне…». Вот на дорожке пред ним появилась девушка — она стояла, повернувшись спиной, хрупкая, невысокая, длинные пшеничные волосы раскиданы по плечам. На ней было свадебное платье. Федор устремился к ней как к богине-спасительнице, но вот она медленно обернулась, и стало ясно — тоже мертва.
Бледное лицо зеленоватыми пятнами пошло, некогда пухлая верхняя губа наполовину отгнила, обнажив зубы, в глазах не было блеска. Прошло несколько недель. Первое время Федор никак не мог отделаться от ощущения тоски, словно бы распростершей над ним тяжелые крылья, заслоняя солнечный свет.
Пропали аппетит, желание смеяться, работать, дышать. Но постепенно он как-то оправился, пришел в себя, снова начал просить у матери утренние оладьи, поглядывать на самую красивую девицу деревни, Юленьку, с длинными толстыми косами и чертями в глазах. С Варварой он старался не встречаться, впрочем, это было нетрудно — она редко покидала свои дом и палисадник, а если и выходила на деревенскую улицу, то жалась к обочине и смотрела на собственные пыльные калоши, а не на встречных людей.
Постепенно странная ночь испарилась из памяти — и Федор даже не вполне был уверен в ее реальности. Его сознание какой-то снежный ком слепило из реальных фактов и воспоследовавших ночных кошмаров, уже и не понять: что правда, а что — страшный образ, сфабрикованный внутренним мраком.
Зимними вечерами Федор обычно столярничал — ремеслу обучил его отец, у обоих были золотые руки. Со всех окрестностей обращались: кому стол обеденный сколотить, кому забор поправить, кому и террасу к дому пристроить. И вот в конце ноября однажды случилось странное — в дверь постучали, настойчиво, как если бы речь шла о срочном деле, а когда Федор открыл — на улице никого не было.
Человека, потревожившего вечерний покой семьи, словно растворило ледяное плюющееся мокрым снегом пространство. Только на половице, придавленный мокрым камнем, белел конверт.
Оглянувшись по сторонам, Федор поднял его, заглянул внутрь и удивился еще больше — внутри были деньги. Не миллионы, но солидная сумма — столько бы он запросил как раз за строительство летней терраски.
Для реалий деревни это было нечто из ряда вон — соседи, конечно, не голодали, но и откладывать деньги было не с чего, а за работу все предпочитали платить в рассрочку. Вместе с купюрами из конверта выпала записка. Деньги возьмите сразу, а за готовой работой я приеду при первой возможности». Не из пугливых был Федор и уж точно не из суеверных, но что-то внутри него похолодело, когда дочитал. Длина — 1 метр.
Выходит, гроб-то — детский. Почему за него готовы столько заплатить? Если бы заказчик спросил у него цену, Федор назвал бы сумму, раз в двадцать меньшую, и то не считал бы себя обиженным. Почему выбрали столь странный способ сделать заказ? Такое горе, что от лиц чужих мутит? Но получается, ему даже выбора не оставили — деньги-то кому возвращать? Можно, конечно, так и держать их в конвертике, а когда заказчик явится, с порога сунуть ему обратно. С другой стороны… А если там ребенок при смерти.
И вот человек придет, а ничего не готово. В полотенце его хоронить, что ли? Тяжело было на душе у Федора, но все же работу он выполнил. За два вечера управился. Самые лучшие доски взял, старался так, словно ларец для императорских драгоценностей делал. Даже резьбой украсил крышку — делать-то все равно зимними вечерами нечего.
Прошла неделя, другая, а потом и третья началась, но за работой так никто и не пришел. Маленький гроб стоял в и без того тесных сенях и действовал всем на нервы. Проходя мимо него, отец Федора мрачно говорил: «Етить…», а мать, однажды о него споткнувшись, машинально ударила деревяшку ногой, а потом опомнилась, села на приступок и коротко всплакнула.
И вот уже под Новый год как-то выдался вечер, когда Федор остался дома совсем один. Родители и маленькая сестренка уехали в соседний поселок навестить родственников, там и собирались переночевать. И вдруг в дверь постучали — тот же настойчивый торопливый стук, Федор сразу его признал, и сердце парня ухнуло — как будто с бесконечной ледяной горки.
Осторожно подойдя к двери, он спросил — кто, однако ему не ответили. Зачем-то перекрестившись, он отпер дверь — на крыльце стояла невысокая женщина, укутанная в телогрейку и большой шерстяной платок. Федор даже не сразу признал в ней Варвару — а когда разглядел ее лишенное эмоций серое лицо, отшатнулся.
И тогда Варвара подняла на него лицо. Федор отступил на несколько шагов, взгляд его беспомощно заметался по сеням, пока не уткнулся в маленький топорик, которым они с отцом рубили щепки для растопки печи.
Такие же тусклые и кукольные, как той ночью, которую он все эти месяцы пытался забыть. Она вовсе не была похожа на женщину, которую волнует появление первенца. Бескровное спокойное лицо, обветренные губы, ровный тихий голос:.
Федор даже не сразу понял, о чем это она, а когда понял, вдруг почувствовал себя маленьким и беззащитным. Как в те годы, когда отец пугал его лешим и банником, а Федя потом всю ночь пытался успокоить дыхание — ему все мерещились шорохи и перестуки, какая-то иная, скрытая от взрослых жизнь, которая начинается в доме, когда все отходят ко сну. Хотелось броситься к матери, вдохнуть ее успокаивающее тепло, но мешал стыд. Мертвенький ведь родится, — и погладила себя по тугому животу. Как во сне он дошел до печи, взял чайник, потом залез в сундук матери, нашел какие-то старые простыни.
Все происходящее казалось ему дурацким розыгрышем. Он не мог поверить, что деревенская дурочка и правда собирается родить в его сенях, что ему придется принимать в этом участие. И эти чертовы деньги, и этот гроб. Когда Федор вернулся в сени, Варвара уже лежала на полу, задрав юбки и раскинув в стороны бескровные ноги, спина ее выгнулась дугой, как будто женщина получила удар молнии, однако лицо по-прежнему не выражало ни страха, ни боли, ни предвкушения.
Сестренка Федора тоже дома родилась — схватки начались внезапно, тоже была зима, они не успели бы доехать до сельской больницы. Он помнил раскрасневшееся потное лицо матери, ее утробный крик, больше похожий на звериное рычание, помнил, как разметались по подушке ее слипшиеся от пота волосы, и какой запах стоял в комнате — горячий, густой, нутряной, и как ему тоже было не по себе — но то был другой страх, страх присутствия некой вечной закономерности.
Мать просила то попить, то приложить к ее лбу пригоршню снега, то открыть форточку, то закрыть. А потом он услышал сдавленный плач сестренки, и они с отцом выпили по рюмочке, ликуя, и мать выглядела такой счастливой, несмотря на то, что все одеяла были пропитаны ее кровью. Варвара же молча, сцепив зубы, производила на свет новую жизнь, она работала бедрами и спиной — ловко, как змея, и сени тоже заполнил посторонний запах — торфяного болота, перегноя, влажных древесных корней, дождевых червяков.
Вдруг из нее хлынуло, как будто бы кран открылся, — воды отошли, зеленовато-коричневые, как застоявшийся пруд. Федору пришлось отпрыгнуть — зловонной жидкости было так много, что весь пол в сенях залило. Он даже не сразу заметил, что в этой жиже выбралось из ее чрева на свет крошечное существо, младенец, такой же серый и безжизненный, как его мать. Варвара села, тыльной стороной ладони отерла лоб, подняла младенца с пола — тот вяло шевелил руками.
Его глаза были открыты и словно подернуты белесой пленкой.
Федор отвел взгляд — смотреть на ребенка было отчего-то неприятно, что-то в нем было не то. Он даже не закричал, но уже вертел головой, явно пытаясь осмотреться.
Я сейчас бабку Алексееву позову, — вдруг пришла ему в голову спасительная мысль. Она умеет это дело. Тащи топор… Я тебя научу. И гроб неси. Он уже спать хочет, видишь?
Ты говорила — мертвенький родится, а он вот — шевелится. Гроб неси. И самому тебе отдохнуть надо. А то ведь он скоро проголодается. Вот проснёшься, и я научу тебя, как мертвеньких кормить. Последним, что увидел Федор, перед тем, как его накрыло бархатным крылом темноты, был старенький, в разветвляющихся трещинках, потолок.
Когда следующим утром родители и сестра вернулись, тело парня уже остыло, но распахнутые глаза сохранили выражение недоверчивой тоски. Что с ним произошло, так никто и не понял, но весь пол сеней был залит густой болотной водой, которую отец Федора и за день вычерпать не смог. А когда вычерпал досуха, все равно остался запах — тлена, плесени и гнили, — остался на долгие годы, иногда многообещающе утихая, но неизбежно возвращаясь к началу каждой зимы.
Варвару же в той деревне больше никогда не видели — но еще много лет сплетничали, якобы из ее опустевшего дома иногда доносится глухой и монотонный младенческий плач. В детстве мне часто снилось, что я — рыжая женщина по имени Елена, у меня есть муж, темноволосый и сутулый научный сотрудник, от свитера которого всегда пахнет табаком, дочь, которая мечтает стать астрономом, и кот, у которого сахарный диабет.
Еще была квартира — захламленная, но по-своему уютная, с пыльным хрусталем в серванте, тюлем на окнах, фиалками в разноцветных горшках и крошечным балконом — там мы хранили лыжи и дочкин велосипед. Мне снилось, что я была бедна и не очень счастлива. Дочь казалась мне непутевой, потому что училась на тройки; когда муж прикасался к моему плечу в темноте, меня брезгливо передергивало, а однажды наш кот упал с балкона и пропал, и три последующих дня я надеялась, что это навсегда, а потом мне было стыдно за эти мысли.
Кот вернулся и смотрел на меня так, как будто он все понимает. Такой вот странный сон, часто повторяющийся.
Ведь на самом деле я был мальчиком и в свои двенадцать лет ходил в лучшую языковую школу района, жил с родителями, которые все еще как минимум дважды в неделю запирали спальню на ключ изнутри, а потом, уже утром, мама жарила оладьи и фальшиво напевала «Призрак оперы», а папа задумчиво рассматривал ее обтянутый коротким махровым халатом зад. И никаких котов у нас не было никогда — только собаки. В самом раннем детстве — пудель Максим Иванович — я почти его не помнил, потом — лабрадор Будда.
По причинам очевидным я стеснялся рассказывать об этом сне родителям. Мне казалось — не поймут, будут переглядываться, смеясь. Папа скажет что-то вроде: «Не знаю, что более печально — и в самом деле быть странным или отчаянно хотеть казаться таковым. Это в лучшем случае. А в худшем — всполошатся и потащат на прием к сексопатологу.
Мои двенадцать лет пришлись на середину девяностых — очередная волна сексуальной революции как раз неторопливо докатилась до России, и почти в каждом ток-шоу работал штатный эксперт-сексопатолог — подозреваю, вылупившийся из лузеров от психиатрии. Я представлял, как моя мама приходит к одному из таких, комкая в нервных пальцах носовой платок, и стесняясь начинает: «Моему сыну-подростку снится, что он — женщина по имени Елена…», а сексопатолог поправляет на носу очки с не предвещающим ничего хорошего «м-да».
Я рос, и сюжет повторяющегося сна постепенно обрастал подробностями. Как будто бы мое подсознание было сумасшедшим средневековым сказочником, который стоит на смрадной площади и за два пенса придумает кому угодно мрачный сюжетец.
Я засыпал и видел, как научный сотрудник в прокуренном свитере говорит мне в лицо, что ему все надоело и что в его лаборатории есть какая-то Светочка, ненамного старше нашей с ним дочери, которая приносит ему домашние пирожки с яйцом и, пока он ест, сидит напротив и смотрит на него, как на бога.
Мне снилось, что моя дочь, которая когда-то мечтала стать астрономом, связалась с дворовой шпаной, сделала химическую завивку, начала курить и говорить, томно растягивая гласные, — слушаешь и убить хочется. Мне снилось, что у меня варикоз и морщина на лбу, которую я маскирую челкой, и что подруги приходят ко мне только за тем, чтобы убедиться, что их жизнь намного счастливее моей, и я это прекрасно понимаю, но зачем-то продолжаю их звать. На самом деле мне уже исполнилось восемнадцать, я с первой попытки поступил в университет, у меня появились новые друзья, с которыми почти каждый вечер мы собирались на чьей-нибудь кухне, пили чай с вареньем и дешевый портвейн и были полностью уверены, что наше поколение — и есть настоящие первооткрыватели, а все, кто жили до, просто готовили базу для наших смелых мыслей и неожиданных выводов.
Да, мне было восемнадцать, и я открыл для себя секс, что оказалось ярче каких-то там безнадежных снов. У меня появилась девушка с колечком в носу и дурными манерами. Что может быть привлекательнее дурных манер — когда тебе всего восемнадцать. Девушку звали Жанна, и я ее, вроде бы, любил. Время шло, и мне снилось, что научный сотрудник давно ушел к своей Светочке, и у них даже родился сын; и что моя дочь, которая некогда мечтала стать астрономом, однажды в канун нового года выпила слишком много виноградной водки и потащила кого-то из своих одинаково неряшливых приятелей на крышу многоэтажки, чтобы показать ему Вегу.
Было скользко и ветрено, и эта дурища подошла к самому краю — то ли не осознавала близость пропасти, то ли пыталась бравировать, ну в общем, она поскользнулась, и секунд через семь ее жизнь оборвалась на козырьке подъезда. Мне звонили из милиции, и я понеслась к той многоэтажке в сапогах на босу ногу и в шубе поверх ночной рубашки, и успела до приезда «скорой», и увидела свою дочь, похожую на сломанную куклу, и парня, из-за которого была затеяна глупая выходка.
Невысокий, с жидкой растительностью на подбородке и немытой головой — я бы такому даже сложенные в кукиш пальцы не показала, не то что Вегу. Помню, когда в моем сне впервые появился этот сюжетный поворот, утром я обнаружил, что подушка промокла. Я понял, что плакал во сне, и мне стало стыдно. Мальчики ведь не плачут, и все такое. Одно было хорошо — сны быстро забывались. Я научился с ними жить, никогда не возвращаться к ним мыслями днем.
А потом я закончил университет, и у меня уже была хорошая работа в банке и сначала какие-то веселые, как американские горки, романы, а потом и любимая женщина, которую родители назвали Евой, я уверен, не случайно — когда она появилась, я забыл обо всех других, что были до. А то, о чем ты не помнишь, не существует вовсе. Все они стали призраками — я не помнил их запах, иногда даже их голос, не помнил, что они предпочитали на завтрак, чего боялись, нравилось ли мне их тело, или с его очертаниями мирила страсть.
Они все исчезли, отступили серыми тенями, и Ева стала первой. На второй год знакомства она переехала ко мне, и до того дня я думал, что живу в обычной однушке в Измайлове, а выяснилось — в Эдемском саду. У нее были рыжие волосы какого-то нежного эльфийского оттенка и в подмышках хилые золотые завитки — это казалось мне трогательным. Ее хотелось прижать к груди, напоить теплым чаем и решить все ее проблемы, хотя, положа руку на сердце, самой явной из Евиных проблем был я сам. Вел я себя как хищник, охраняющий территорию.
Я был слишком молод и еще не понимал, что лучший поводок — свобода. Дай человеку свободу, и он никуда от тебя не денется. Но я так боялся Еву потерять, что стал для нее тюрьмой, того не осознавая.
Мне было неприятно замечать даже чужие взгляды на ее лице, а уж когда однажды кто-то из коллег сказал в моем присутствии, что у нее красивое платье, я молниеносным рысьим броском повалил наглеца на землю и кулаком раскровил ему нос.
Возможно, я вообще убил бы его, если бы не оттащили. Все это произошло быстро и на уровне инстинктов, а не психологических мотивов. В тот момент я был не интеллигентным молодым человеком, банковским работником с карьерными перспективами, нет — я был просто самцом, заметившим другого самца у входа в мою пещеру.
Ева в тот вечер собрала немногочисленные платья в чемодан и сказала, что уходит, но потом все-таки простила меня. Чтобы хоть как-то сбрасывать эту темную, мрачную, разрушительную энергию, я записался в секцию тайского бокса. Бритый наголо инструктор с татуированными змеями на обоих предплечьях учил меня направлять и держать удар, учил обрушиваться на противника всей массой, как падает штормовая волна.
После работы я часами пропадал в зале — сначала колотил «грушу», потом и первые спарринг-партнеры появились. Мне стало легче — едва ощутив холодок зарождающейся ревности или злости, я бросал в машину сумку со спортивной формой и мчался в зал, где всегда были такие же, как я, — неприкаянные городские воины. Во сне же я все еще был рыжей женщиной по имени Елена, которая осталась совсем-совсем одна. В молодости одиночество воспринимается свободой, потому что это личный выбор.
Камера, конечно, сняла только темноту за решеткой. Онлайн-курсов становится все больше, и нам интересно собрать статистику, чтобы лучше понимать запросы читателей Пикабу. День клонился к закату. Молодая женщина вышла из торгового центра с набитыми сумками и пошла к своей машине. Погрузив купленное в багажник, она подошла к двери водительского места и обнаружила пожилую женщину, стоящую около ее машины.
Старушка улыбнулась и спросила: «Не будете ли вы любезны подвезти меня домой? У меня нет автомобиля, а я весь день на ногах». Женщина ответила, что с удовольствием поможет.
Усадив старушку на переднее сиденье, девушка начала обходить машину, чтобы сесть на место водителя. Одновременно с этим непонятное беспокойство зародилось у нее в глубине души. Сев за руль, она открыла свою сумочку и раздосадованно сказала: «Черт, кажется, я забыла свою кредитную карту в магазине. Подождите, пожалуйста, я схожу поищу ее». Пожилая леди улыбнулась и сказала: «Я буду ждать». Женщина нашла охранника магазина и объяснила ему ситуацию.
Вместе они вернулись к машине и обнаружили, что пассажирская дверь открыта настежь. Около машины валялся пакет, который ранее был у старушки в руках. Внутри него охранник обнаружил седой парик, скотч, маленькую видеокамеру и женское платье, в которое был завернут огромный мясницкий нож.
Bumblebee , Melinda32 и таинственным пикабушникам. Спасибо, что читаете мои рассказы и поддерживаете меня в достижении моей мечты. Многие из нас в детстве в канун Нового года находились в ожидании сказки, праздника, подарков. Ощущение счастья и радости, сопровождаемое яркими разноцветными гирляндами, запахом мандаринов и елки, блеском стеклянных шаров и елочных игрушек.
Кажется, что эти чувства посещают всех и каждый год. Так еще пару лет назад думала и Тоня. Девушка уже почти полгода как переехала из небольшого приморского города в Москву. Конечно, во многом ее ожидания разнились с тем что ей пришлось пройти, но до декабря текущего года Антонина справлялась со всеми трудностями вполне сносно. Она нашла неплохую съемную комнату в трехкомнатной квартире с хозяйкой, женщиной чистоплотной, ненавязчивой и без каких-либо странностей.
Комната у Тони была скромной обстановки, но со всем необходимым. Жили они с хозяйкой вдвоем без ссор и недомолвок. Но этим удача не ограничилась, и Тоня смогла найти стабильную и постоянную работу в кофейне, совсем рядом со своим жильем. Правда, заработная плата была невелика, но девушке хватало на жизнь, чему она была несказанно рада. Утро первого декабря не задалось. За ночь выпала месячная норма осадков. Заснеженные дороги, непроходимые тротуары, снег, бьющий в лицо, сильно препятствовали Тоне успеть на работу вовремя.
И уже приближаясь к стеклянной двери кофейни, увидев табличку "Открыто", девушка поняла, что ее ждет не только неприятный разговор с администратором Мариной, но и штраф, размер которого определит так же Марина. Я утром позвонила управляющему и он сказал, что с тобой придется расстаться, - говорила администратор, доставая конверт из ящика своего стола. Мне очень нужна эта работа. Ну послушай, пожалуйста. У меня работы полно, а еще замену тебе искать, - перебила Тоню администратор.
Оставьте меня. Если я еще раз опоздаю точно тогда уволите, - с нотками надежды в голосе произнесла девушка. Тоня несколько минут стояла словно оглушенная. Потом глубоко вздохнула, подошла к своему шкафчику, взяла мятый пакет - маечку и стала складывать свои вещи.
Антонина вышла на улицу и услышала как со звоном колокольчика за ней захлопнулась дверь кофейни. Посмотрела на горящие гирлянды, которыми витрину украшала Марина, и на глаза навернулись слезы.
В конверте не хватало почти половины суммы, на которую рассчитывала Тоня. Она было собралась вернуться и потребовать свои заработанные деньги, но помедлив, передумала. Погода не располагала к прогулке, и Тоня отправилась домой. На ее радость хозяйки квартиры не оказалось дома и можно было побыть наедине с собой и поразмыслить над создавшейся проблемой. Тоня разблокировала смартфон пролистала сообщения и остановилась на контакте "Мама".
Она смотрела на экран, не решаясь набрать текст, и убрала большой палец с кнопки вызова. Потом спрятала смартфон в карман. Как ей признаться маме, что ее уволили и ей нечем платить за квартиру? Как признать, что мама была права и Тоня не справится с самостоятельной жизнью?
Девушка предвидела, что мать начнет ее уговаривать вернуться в родной город. А для Тони это значило проиграть в самой для нее важной борьбе. Борьбе за свою независимость, самодостаточность и право выбирать.
Девушка подошла к окну на кухне, посмотрела на мельтешащую толпу прохожих, на двигающиеся заснеженные автомобили, а потом на стекло. Щелкнула пальцами и побежала в коридор к своему рюкзачку. Достала большую пластиковую снежинку, вернулась обратно, сняла клейкую пленку с украшения и прижала его к стеклу.
Тоня с довольным видом рассматривала свою работу. Настроение поднялось и даже появилось ощущение новизны и ожидания чего-то сказочного, как в детстве.
Девушка взяла смартфон, включила приложение с музыкой, выбрала плейлист с новогодними треками. По кухне начала разливаться волшебная музыка, наполняемая звоном колокольчиков, Тоня сначала покачивала головой, потом подключились руки, а затем Тоня пустилась кружиться, пританцовывая по квартире.
Антонина двигалась под музыку пока не упала на диван без сил. Повыше натянула шерстяные носки и задумалась. Раньше мне не приходилось этого делать. Но как говорится, все бывает в первый раз, - хорохорилась мысленно Тоня, - Может Маше?
Она вроде ко мне неплохо относилась, пока работали в кофейне. Была - не была", - девушка набрала сообщение, в котором вкратце описала ситуацию и попросила одолжить ей денег.
Буквально через пару минут Тоне пришло ответное сообщение, в котором Маша отказала. Она поджала губы и начала пролистывать контакты. Некоторых людей из списка она не могла вспомнить, с некоторыми уже давно не поддерживала отношения, и тут она остановилась на одном из номеров. Как же я сразу о нем не подумала?! Вызов остался без ответа. Когда я последний раз с ним разговаривала? Блин, не помню. Месяц, быть может, назад.
Осень была. Дождь шел. Он еще мне рассказал, как у него дела в гору идут.
Точно сможет мне помочь, - размышляла девушка, - Так еще раз наберу, может возьмет. Меня зовут Антон. Я его коллега. Он просто уже второй день не появляется, а телефон свой забыл на работе. У него пароль стоит, мы не можем разблокировать и вы первая позвонили ему. Вы не знаете, где он может быть? Я сама с ним разговаривала только месяц назад. А вы узнавали у его близких? И жил он один, он мало о себе рассказывал. Может в полицию обратиться? Ребята говорят, что он выбежал как ошпаренный, даже телефон забыл и больше не приходил, никому не звонил, - ответил Антон.
Мы о нем почти ничего не знаем, а полиция особо-то не ищет. Сами понимаете, - смущенно сказал мужчина. На глазах прохожих мать 3-летнего мальчика тоже выпрыгнула в окно и унесла в квартиру окровавленного малыша: ребёнок ударился головой о бетонный блок и серьёзно покалечился. Меня зовут Алина, и я всегда любила читать книги.
Прочтение захватывающих сюжетов казалось мне очень интересным и завораживающим. Особенно мне нравились книги ужасов. Я читала днями на пролет, а книги брала в библиотеке, которая находилась не далеко от моего дома.
Однажды я как обычно пришла в библиотеку чтобы выбрать новых книг для прочтения. Это была старая и потрепанная книга, но она заинтересовала меня. Прочитав аннотацию, которая показалась мне довольно странной там было написано о том, что эта книга позволит узнать о мистике, окружающей меня , я решила ее взять.
Придя домой, я сразу села за прочтение книги. Я ожидала, что, начав прочтение книги я погружусь в интересный сюжет, созданный автором. Но вместо этого я почувствовала, как мурашки побежали по моей коже, а волосы встали дыбом. Книга заставила меня почувствовать страх и ужас…. Там было описано то, что было со мной после выхода из библиотеки.
В книге повествовалось о том, как я доехала до дома на трамвае, зашла в магазин, поднялась в квартиру и Там было ВСЕ. А самое жуткое то, что рассказ о моей жизни сопровождался описанием ужасных тварей призраков и различных мистических существ , окружающих меня. Я не понимала, как такое возможно.
А еще я была очень напугана. Я думала о том, чтобы просто избавиться от этой книги и забыть об этом ужасе как о страшном сне. Там будет описано то, что еще не произошло?
Может быть эта книга — дар, и я смогу предвидеть будущее? Я хотела пролистать несколько страниц вперед, но в друг, я услышала грохот на кухне… Вздрогнув, я положила книгу на тумбочку и поспешила на кухню. Оказалось, что моя кошка как обычно жрала цветы, которые на днях подарил мне мой парень Даня недавно мы с ним съехались и стали жить вместе , и нечаянно уронила вазу на пол. Ваза, к счастью, чудом не забилась, но вода разлилась по всей кухне.
Уйди от сюда! Поспешно вытерев всю воду и поставив цветы обратно в вазу, я пошла в комнату чтобы проверить свою гипотезу о книге. Удобно усевшись в кресло, я открыла книгу на последней странице и начала читать. Я испытала дикий ужас, прочитав о том, что я погибну из-за ужасных существ, описанных в этой книге.
Они каким-то образом вырвутся из этой чертовой книги и погубят меня. Паника овладела мной, я не могла сдержать слез. Я сожгу книгу! Даня поздно возвращался домой с учебы в университете. Подходя к дому, он увидел большое скопление людей и пожарную машину.
Спустя некоторое время он с ужасом узнал о том, что пожар был в его квартире. А еще больший ужас он испытал, узнав о том, что там нашли труп девушки… Еще больше захватывающих историй читайте в нашем Telegram-канале. Во время учебы в университете я с подругой жила в съемной квартире в городе. Однажды, решив провести выходные у родителей, я отправилась туда на пару дней.
Одну из ночей у родителей меня охватило странное ощущение - будто я нахожусь в нашей городской квартире. Пробудившись и осознав, что нахожусь в деревне, я посмотрела на часы и увидела, что было 3 часа ночи. Вернувшись в город через несколько дней, поделилась этим случаем со своей подругой. И оказалось, что она той же самой ночью проснулась и увидела меня лежащей на ее кровати.
