Ги де мопассан новеллы краткое содержание
Тема денег также развивается в рассказах о бюрократии. В году вышел сборник «Сказки дня и ночи», в который вошёл рассказ « Ожерелье », принёсший автору ещё большую популярность. И это — все. Вдруг на его плечо легла тяжелая рука, и чей-то бас спросил: — Что тебя так огорчило, мальчик?
Они стараются во всем угодить солдатам-победителям. Через некоторое время горожане привыкают к соседству пруссаков. Они мило общаются с постояльцами. Постепенно Руан оживает. Торговцам дают разрешение на выезд из города. Они оформляют документы и уезжают из Руана с семьями. В одном из дилижансов разместились торговцы вином — муж и жена Луазо, фабрикант с супругой, супруги Юбер де Бревиль, монахини, демократ Корнюде и легкомысленная особа по прозвищу «Пышка».
Женщина имеет очаровательное пышное тело. Карета то и дело вязнет в сугробах. Пассажиры часто неодобрительно смотрят в сторону Пышки.
Путешественники начинают испытывать нестерпимый голод. В этот момент Пышка достает корзину с большим количеством еды.
Женщина с аппетитом ест цыпленка на тарелочке. Дамы неодобрительно поглядывают на нее. Виноторговец хвалит Пышку за такую предусмотрительность. Она угощает его, Корнюде и монахинь кусочком курицы. Трапезу запивают из одного стакана — стакана Пышки. Молодая жена фабриканта падает в голодный обморок. Монашки отпаивают ее вином. Пышка делится едой с благочестивыми дамами. Завязывается беседа. Мужчины говорят о политике. Пышка рассказывает, что ей пришлось уехать из города, потому что она в гневе чуть не задушила прусского солдата.
Для платья жены еле-еле удалось собрать деньги, а украшение было решено взять у богатой подруги Матильды. Она сама выбрала самое дорогое украшение — бриллиантовое ожерелье. Балл выл превосходным для госпожи Луазель. Она была на седьмом небе от счастья и от своей красоты и грации. Дома она обнаружила пропажу ожерелья. Семья была в ужасе и отчаянии.
Муж с женой решили не говорить о пропаже и купить такое же подруге. Они были вынуждены распродать все имущество и потратить все накопленные средства, чтобы купить бриллиантовое ожерелье.
Подруга и не заподозрила подмены. Семья была вынуждена день и ночь трудиться, чтобы накопить деньги и погасить долги. Матильда сама рвётся работать и трудиться. Она выполняет любую самую грязную и низкую работу, при этом, не жалуется и не страдает, а, наоборот, счастлива и рада своему успеху. Через 10 лет семья погасила все долги. Однажды подруга Матильды рассказала, что ее ожерелье дешевая подделка, а не изделие из настоящих бриллиантов.
Он задумал утопиться в реке. Он вспомнил, как неделю тому назад один бедняк, живший подаянием, бросился в воду, потому что у него больше не было ни гроша. Симон видел, как утопленника вытаскивали из воды, и этот бедняга, обычно казавшийся ему жалким, грязным, некрасивым, поразил его своим умиротворенным лицом, бледными щеками, длинной мокрой бородой и открытыми, такими спокойными глазами.
Стоявшие кругом говорили: «Он умер». Кто-то добавил: «Теперь он счастлив». Подобно этому горемыке, у которого не было денег, Симон тоже решил утопиться, потому что у него не было отца.
Он подошел к самой воде и стал глядеть, как она бежит. Юркие рыбки резвились в прозрачном ее течении; по временам они выпрыгивали из воды и ловили мошкару, летавшую над поверхностью реки.
Мальчик перестал плакать и с любопытством следил за их проделками. Но как во время затишья, наступившего среди бури, вдруг проносятся мгновенные сильные порывы ветра, от которых трещат деревья, так у него порою с острой болью снова мелькала мысль: «Я утоплюсь, у меня нет папы». Вокруг было так тихо, так хорошо.
Солнце мягко пригревало траву. Река блестела, как зеркало.
Минутами Симон ощущал полное блаженство, ту истому, которая следует за слезами, и тогда у него появлялось желание заснуть тут же в траве, на солнышке. У самых его ног прыгнула маленькая зеленая лягушка. Он попытался ее поймать. Она ускользнула. Он погнался за ней и три раза ее упустил. Наконец поймал ее за задние лапки и рассмеялся, глядя на усилия, которые она делала, чтобы освободиться.
Она поджимала свои длинные ноги, затем быстрым движением внезапно вытягивала их, выпрямив, как палки, и колотила по воздуху передними лапками, как руками, выпучив круглые глаза с золотой каймою. Это напомнило ему одну игрушку из узких деревянных дощечек, сколоченных в форме зигзага, которые подобным же движением заставляли маневрировать прикрепленных сверху солдатиков.
Тут он вспомнил о доме, о матери, его охватила печаль, и он снова заплакал.
По его телу пробегала дрожь; он стал на колени и начал читать молитвы, как перед сном. Но закончить их не смог: на него опять нахлынули рыдания, такие частые, такие сильные, что овладели им всецело. Он уже ни о чем не думал, ничего больше не видел вокруг себя и только плакал. Вдруг на его плечо легла тяжелая рука, и чей-то бас спросил: — Что тебя так огорчило, мальчик? Симон обернулся. На него добродушно глядел высокий рабочий с черными курчавыми волосами и бородой.
Мальчик со слезами на глазах ответил дрожащим голосом: — Они меня побили Горестно всхлипывая, ребенок с усилием ответил: — У меня Рабочий сделался серьезным: он узнал сына Бланшотты; он уже кое-что слышал о ней, хотя и был новым человеком в этой местности.
Тебе раздобудут Они отправились в путь. Взрослый держал маленького за руку и продолжал улыбаться: он не прочь был повидать эту Бланшотту. Как говорили, она была одной из самых красивых девушек в округе, и в глубине его сознания, может быть, таилась мысль, что молодая женщина, согрешив однажды, пожалуй, не прочь будет согрешить и в другой раз.
Они подошли к белому, опрятному домику. Показалась женщина, и рабочий перестал улыбаться. Он сразу понял, что не пошутишь с этой высокой бледной девушкой, сурово остановившейся в дверях, словно охраняя от мужчины порог того дома, где она уже была обманута другим. Смущенный, держа фуражку в руке, он проговорил: — Вот, сударыня, я привел вашего мальчика, он заблудился у реки.
Но Симон бросился на шею матери, снова заливаясь слезами: — Нет, мама, я хотел утопиться, потому что другие дети меня побили Яркая краска залила щеки женщины. Уязвленная до глубины души, она горячо обняла свое дитя, и слезы брызнули из ее глаз.
Взволнованный и тронутый, мужчина стоял перед нею, не зная, как ему уйти. И вдруг Симон подбежал к нему и спросил: — Хотите быть моим папой? Наступило глубокое молчание. Бланшотта, онемевшая, мучимая стыдом, оперлась о стену, прижав к сердцу руки. Ребенок, видя, что ему не отвечают, продолжал: — Если не захотите, я опять пойду топиться.
Рабочий, желая обратить дело в шутку, ответил со смехом: — Ну, конечно, я согласен. Симон секунду помолчал, чтобы хорошенько запомнить это имя, и, протянув рабочему руки, сказал, совсем уже утешившись: — Так, значит, Филипп, ты мой папа.
Подняв ребенка с земли, тот порывисто поцеловал его в обе щеки и поспешно удалился большими шагами. На следующий день мальчика встретили в школе злобным смехом; но когда при выходе тот же парень захотел возобновить вчерашнюю сцену, Симон бросил ему в лицо, как камень, следующие слова: — Моего папу зовут Филиппом. Со всех сторон раздались злорадные вопли: — Филипп?.. Какой Филипп?.. Что еще за Филипп?.. Откуда он взялся, твой Филипп?
