Изложение слово о полку игореве, Изложение «Слова о полку Игореве»
Князь Игорь берет себе одно багряное знамя неприятельское с древком серебряным. Основной аргумент в пользу этой гипотезы — противопоставление христиан язычникам впрочем, некоторые учёные находят и глубинные связи между «Словом» и христианским учением. Кирилл Туровский в своих сочинениях сплошь и рядом от лирической похвалы празднику переходит к повествованию о самом событии, связанном с праздником, драматизируя это повествование введением монологов, диалогов, поэтических плачей и изображая самые события как бы происходящими в настоящее время.
Карамзин, В. Нарежный и др. Встречалось и определение «поэма». Однако попыток выработать чёткую терминологию ещё не было: исследователи только констатировали поэтичность «Слова», при этом имея в виду образный стиль, но не ритмику.
Филолог Н. Грамматин дал чёткое заключение, что «Слово» написано прозой []. Предпринимались попытки поставить «Слово» в один ряд с произведениями некоторых литературных и фольклорных жанров: оссианическими поэмами Карамзин , исландскими сагами М.
Погодин , скальдической поэзией Й. Добровский , А. Мицкевич , Ф. Буслаев , народными русскими, особенно с южнорусскими, а также с западнославянскими песнями М. Максимович [] , былинами А. Никифоров даже заявил в статье, опубликованной в году, что «Слово» — «самая настоящая былина XII века». В связи с этим звучали разные мнения о фольклорном и литературном началах «Слова»: его называли памятником устной поэзии, особого рода исторической поэмой, тесно связанной с народными песнями, образчиком «дружинного искусства», противостоящего искусству «народному», явно «книжным» произведением с несвойственной для фольклора назидательностью.
Барсов полагал, что «Слово» написано «по приёмам искусственного витийства, с предисловиями, вводными повествованиями, с лирическими рассуждениями и заключениями» и в силу этого радикально отличается от фольклора «по идее, складу и языку» [].
Существует и мнение о том, что изначально «Слово» могло быть устным памятником, а позже, при записи, было доработано [] []. Последовательное обсуждение проблемы жанра началось в середине XX века, когда И.
Ерёмин предположил, что «Слово» — образец «политического торжественного красноречия». Дмитриев поддержал эту гипотезу, В. Абаев выдвинул альтернативную, согласно которой основная часть «Слова» восходит к «мужскому погребальному плачу».
Эпизод с Ярославной, по Абаеву, — это «малый женский плач», а обращения к князьям — более поздние «примитивные включения», диссонирующие с основной частью. Назаревский высказался против такого рода гипотез, устанавливающих тесные границы для «литературного памятника исключительного художественного своеобразия» []. Согласно распространённой к началу XXI века точке зрения, «Слово» не может быть причислено ни к одному конкретному жанру [].
В древнерусской литературе нет чётких аналогов ему, но есть другие произведения, находящиеся на стыке жанров: « Повесть временных лет », « Поучение Владимира Мономаха », « Слово Даниила Заточника ». Это связано, по словам Д. Лихачёва, с характерной для той эпохи «младенческой неопределённостью форм».
Благодаря столь сложной жанровой основе в «Слове» появляется широкий диапазон авторских настроений и чувств, который не характерен для фольклора. Из литературных произведений близки к «Слову» по своему эмоциональному разнообразию « Похвала Роману Мстиславичу Галицкому », « Похвала роду рязанских князей » и « Слово о погибели Русской земли » [].
Проблема ритмики «Слова» остаётся открытой []. Большинство исследователей уверено в том, что этому произведению «присущ ритмический строй, ритмическая мерность» слова Л. Якубинского ; некоторые полагают, что оригинальный текст сохранился недостаточно хорошо, чтобы восстановить звучание.
Тем не менее такие попытки предпринимаются с начала XIX века. Речь идёт, как правило, о свободном ритме со слабыми музыкальными периодами. Многие учёные говорят о речитативном «проговаривании» «Слова», при котором сохранялась словесная и слоговая цельность текста [].
С точки зрения стиля «Слово» неоднородно. В нём выделяются несколько больших составных частей, заметно отличающихся друг от друга по авторской позиции и подаче текста: рассказ о начале похода, «Злато слово» и призыв к князьям, описание побега Игоря из плена.
Однако единство произведения сохраняется благодаря образной системе и общей картине мира. Этот мир очень большой с точки зрения и пространства, и времени, но автор может охватить его целиком одним взглядом. Герои преодолевают за ночь огромные расстояния, разговаривают друг с другом, находясь в разных городах, слышат за сотни километров колокольный звон, скрип телег, женское пение.
Повествование легко уходит в глубины истории и тут же возвращается к основной линии; князья конца XII века оказываются прямым продолжением своих дедов, битва на Каяле — условным повторением битвы на Стугне. Для мира, в котором живёт автор «Слова», характерны единство природы и человека, неразрывная связь одушевлённого и неодушевлённого.
Материальные объекты здесь могут испытывать человеческие эмоции например, заборола унывают , мысли и чувства материализуются и живут независимо от их носителей печаль «течёт» по Руси, тоска «разливается» ; «злато слово» князя Святослава смешивается с его слезами, то есть духовное смешивается с материальным [].
Как и для других произведений древнерусской литературы, для «Слова» характерно использование метафор, основанных не на внешнем сходстве понятий, а на внутренней связи между ними, на символическом смысле исходного понятия. Так, сравнения отдельных персонажей с волком, соколом, соловьём, орлом явно связаны с представлениями об оборотничестве. Преобладающим художественным приёмом в «Слове» является метонимия — замена одного понятия на другое, «смежное» по смыслу, при которой происходит, как правило, сужение семантики.
Лихачёв пишет в связи с этим об «экономном отношении к восприятию действительности». Так, под выражением «вступил в злат стремень» имеется в виду выступление в поход; «преломить копьё» означает «сразиться» и т. Активно используется специальная древнерусская терминология, связанная с теми сферами жизни, которые явно интересуют автора больше других, — это война, охота, земледелие [].
Автор не пытается эстетизировать ту реальность, которую описывает: напротив, он извлекает художественность из этой реальности. В «Слове» описываются только те сюжеты, которые кажутся автору эстетичными сами по себе: всё те же война, охота и земледелие, жизнь природы гроза, ветер, море, солнце и т.
Художественная значимость конкретных событий становится для автора мерилом, помогающим найти объяснение происходящему и дать ему нравственную оценку []. Конкретные образы в «Слове» всегда имеют чёткое обоснование, они развиты и детализированы. По ходу повествования автор возвращается к некоторым из них, сообщая новые подробности и показывая развитие сюжета.
Так, «Буй Тур» Всеволод в начале «Слова» говорит, что у его воинов «луци… напряжени, тули отворени», а позже Ярославна в своём «Плаче» упрекает Солнце, которое «жаждею… лучи съпряже, тугою им тули затче» [комм. Активно используются риторические фигуры, с помощью которых события прошлого могут быть описаны как происходящие на глазах у читателя. Характерный пример — фрагмент описания битвы: «Что ми шумить, что ми звенить давечя рано пред зорями? Игорь плъкы заворочает…» []. В «Слове» очень много прямой речи персонажей, в том числе и такой, которую точно не могли слышать другие люди например, это разговор Кончака и Гзака, преследующих Игоря.
Такая речь — явный вымысел; отсюда следует, что автор «Слова» мог ставить себя на место своих героев, приписывать им мысли, отличные от его собственных []. Целью автора «Слова», по-видимому, было не рассказать о конкретных событиях, а дать им свою оценку.
Обладая широким историко-политическим кругозором, он предполагает, что слушатели или читатели и без того осведомлены о походе Игоря и о его предыстории, и поэтому считает возможным опустить многие подробности. Цель автора — разобраться в причинах трагических событий, происходящих в его эпоху в первую очередь — междоусобных войн []. Сам поход Игоря нужен автору как яркое доказательство губительности усобиц и необходимости сплотиться перед лицом внешней опасности; всё «Слово» представляет собой призыв объединиться, обращённый как напрямую к конкретным людям князьям , так и ко всей стране [].
Смысл этого призыва мог заключаться, как пишет Д. Лихачёв, «не в попытке организовать тот или иной поход, а в более широкой и смелой задаче — объединить общественное мнение против феодальных раздоров князей, заклеймить в общественном мнении вредные феодальные представления, мобилизовать общественное мнение против поисков князьями личной славы, личной чести и мщения или личных обид. Речь не идёт об объединении Руси под властью одного правителя.
Автор «Слова» пишет о том, что отдельные князья должны неукоснительно выполнять свои обязанности вассалов по отношению к киевскому князю и принимать деятельное участие в судьбе Киева — центра Русской земли. В безразличии к Киеву правителей Галича и Владимира он видит большую опасность. Идея единства проявляется в «Слове», например, в том, что славу Игорю в финале поют по всей Руси; при этом Игорь, бежавший из плена, едет не в своё княжество, а в Киев.
Автор рисует образ идеального правителя — «многовоего», «грозного», осуществляющего свою власть на обширной территории и внушающего страх соседям. По одной из версий, такими чертами наделяется вопреки историческим реалиям Святослав Всеволодович []. Чтобы понять причины сложившегося к м годам положения вещей, автор «Слова» обращается к предыдущей эпохе — XI веку, когда Всеслав Полоцкий враждовал с Ярославичами, а Олег Святославич — с Владимиром Мономахом.
Эта вражда становится в «Слове» развёрнутой метафорой для эпохи князя Игоря с проведением прямых параллелей между отдельными событиями и историческими персонажами. Так, река Донец, помогавшая побегу из плена, противопоставляется Стугне , в водах которой погиб в году Ростислав Всеволодович , а битва на Каяле оказывается в одном смысловом ряду с битвой на Нежатиной Ниве , где изгои Борис Вячеславич и Олег Святославич сражались в году с Изяславом и Всеволодом Ярославичами. Родоначальник каждой конкретной ветви династии Всеславичей, Мономашичей, Ольговичей становится в тексте своеобразной метафорой, применяемой по отношению к его собственным потомкам [].
Особое внимание автор «Слова» уделяет Ольговичам и их предку Олегу Святославичу, дух которого, по словам историка А. Соловьёва , «витает над всею поэмою» []. В тексте упоминаются «полки Ольговы» усобицы х годов , участники похода Игоря именуются «Ольговым хоробрым гнездом» [].
Олег Святославич получает здесь неоднозначное прозвище Гориславлич , в котором одни исследователи видят осуждение князь причинил много горя Русской земле , другие — сочувствие судьба самого князя была достаточно трагичной []. В связи с событиями х годов автор «Слова» однозначно симпатизирует Ольговичам: они, в отличие от своего предка, воюют с половцами, а не заключают с ними союзы против других князей [].
Отношение автора к Игорю Святославичу более сложное. С одной стороны, этот князь осуждается за безрассудный поход и нарушение принципа феодальной верности, с другой — его восхваляют за мужество и за защиту христианства []. Центральная тема произведения, по словам Д. Лихачёва, — тема родины [] , а в целом «Слово» представляет собой «горячую речь патриота», «всегда полную веры в родину, полную гордости ею, уверенности в её будущем» []. Одна из важных проблем, возникающих при изучении «Слова», — характер религиозных представлений автора.
В тексте встречаются указания и на язычество, и на христианство. С одной стороны, упоминаются языческие боги Велес , Дажьбог , Стрибог , Хорс , предполагаемые мифологические персонажи Див, Жля, Карна , Дева-Обида; говорится об оборотничестве , о вещих снах и обожествлении сил природы. С другой стороны, автор называет половцев « погаными », противопоставляет им «христиан», пишет о «суде Божьем», о звоне колоколов, упоминает ряд церквей, в одну из которых едет в финале князь Игорь, а заканчивает своё произведение словом « Аминь » [].
Исследователи делятся на три группы по своей интерпретации всех этих данных. Одни полагают, что автор «Слова» был язычником, а христианские элементы были добавлены переписчиками более поздних эпох либо вовсе отсутствуют.
Так, А. Орлов считает, что противопоставление «христиан» «поганым» — это традиционная оппозиция «культуры» и «варварства», «суд Божий» — судьба в её языческом понимании, а Игорь едет в церковь только из соображений этикета. Замалеев уверен, что автор «Слова» «сознательно принимал традиционные верования, становился язычником по убеждению» []. Вторая версия предполагает христианский характер «Слова»; из выдающихся исследователей XX века её придерживались Д.
Лихачёв и Б. Основной аргумент в пользу этой гипотезы — противопоставление христиан язычникам впрочем, некоторые учёные находят и глубинные связи между «Словом» и христианским учением. Присутствие в тексте явно языческих элементов объясняется по-разному. Автор мог использовать их, только когда речь шла о язычниках Д. Дубенский либо когда использовался текст песен Бояна А. Шишков , он мог придерживаться эвгемерических взглядов , то есть видеть в богах обожествлённых людей Е. Большинство учёных полагает, что использование имён языческих богов в «Слове» всего лишь литературный приём, не связанный с религиозными чувствами автора.
Последний либо следовал классической традиции, либо произвольно использовал пришедшие ему в голову имена старых божеств [].
Ряд исследователей считает автора «Слова» двоеверцем — человеком, сочетавшим в своих религиозных представлениях элементы язычества и христианства. Макаров и В. По мнению Ю. Лотмана , двоеверие было вполне типичным для Руси XII века [].
Топорова , считался родоначальником или покровителем народа Руси []. По мнению В. Петрухина , русичи как «Дажьбожьи внуки» представляют собой книжный конструкт []. Значение «Слова» для источниковедения представляет собой отдельную и важную проблему. С одной стороны, памятник должен рассматриваться как часть породившей его эпохи — как носитель информации о древнерусской литературе, о фольклоре, об общественной мысли в этом отношении «Слово», по мнению Лихачёва, «гораздо глубже, шире и разностороннее», чем другие источники.
С другой стороны, «Слово» наполнено очень ценными историко-культурными деталями, которых зачастую нет в других текстах, но извлекать эти факты нужно с осторожностью, в соответствии с основными принципами источниковедческого анализа и с учётом жанровой специфики. К тому же проблема исторической достоверности «Слова» тесно связана с проблемой его подлинности [].
Произведение содержит целый ряд уникальных фактов, которые не подтверждаются напрямую, но во многих случаях и не опровергаются другими источниками []. Только в «Слове» упоминаются князья Полоцкой земли Изяслав Василькович , погибший в бою с литвой, и его брат Всеволод Василькович [] ; только здесь Всеволод Святославич назван князем курским , а местом погребения Святополка Изяславича назван Софийский собор не Десятинная церковь , как в других свидетельствах. Текст «Слова» даёт уникальные характеристики некоторым Рюриковичам: Святославу Всеволодовичу как «грозному» князю, Роману Мстиславичу как победителю литвы, Ярославу Владимировичу как «Осмомыслу», повелителю земель до Дуная и возможно участнику борьбы за Святую землю.
Только здесь фигурируют этносоциальный термин русичи [] , этнонимы хинове и деремела. Данные памятника дают основания для дискуссий о том, какие князья участвовали в походе Игоря, какими были торговые и культурные связи Киевской Руси в связи с эпитетами «харалужный», «хиновский», «оварский» и т.
Некоторые сторонники скептического подхода видят в уникальных данных «Слова» доказательства фальсификации: автор памятника, по их мнению, дополнял информацию, взятую из надёжных источников, прибегая к вымыслу, путаясь и совершая ошибки. Намного чаще учёные считают эти данные заслуживающими внимания. По отдельным случаям разворачиваются масштабные дискуссии, участники которых по-разному оценивают специфику «Слова» как художественного произведения.
Так, Л. Гумилёв настаивал на том, что в этом памятнике изображены в завуалированном виде реалии следующего, XIII, века; оппоненты Б. Рыбаков, О. Творогов отмечали, что это противоречит основным принципам средневековой литературы []. В «Слове» есть множество мест, не поддающихся однозначному толкованию. Это может быть связано с неверным прочтением единственной рукописи, сохранившейся до XVIII века, с ошибками, которые допустили переписчики предыдущих эпох, с принципиальной неясностью отдельных лексем к тому же в тексте много гапаксов — слов, которые больше нигде не встречаются.
За последние лет понимание текста радикально улучшилось, несмотря на раннюю потерю мусин-пушкинского сборника. На первом этапе исследователи вносили правки, ориентируясь на своё понимание смысла конкретного пассажа, причём часто игнорировали отсутствие внешнего сходства между изначальным прочтением и своим вариантом.
Позже методика стала более строгой: учёные начали учитывать контекст, особенности грамматики и поэтики, палеографические и диалектологические аргументы, использовать аналогии с другими древнерусскими памятниками.
Тем не менее текст «Слова» ясен не полностью []. Какой именно была порча, неясно, так что исследователям остаётся только строить догадки по каждому конкретному поводу. Третий вариант — отдельные слова с неясной семантикой [].
Этим проблемам посвящено большое число научных работ. Подавляющее большинство исследователей уверено в том, что «Слово» было создано вскоре после описанных в нём событий. Аргументы в пользу такой датировки — прекрасное знакомство автора с политической обстановкой х годов вплоть до мельчайших, уникальных подробностей , его отношение к героям «Слова» как к своим современникам, актуальность для него изображённых реалий. Мнения относительно более точной датировки расходятся [] [].
Долгое время преобладала гипотеза о годе, связанная с упоминанием в финальной здравице Владимира Игоревича делался вывод, что он к моменту произнесения «Слова» вернулся из плена и с обращением чуть ранее к Ярославу Осмомыслу делался вывод, что он на тот момент ещё был жив. Ярослав умер 1 октября года, а Владимир вернулся на Русь, как считалось, в сентябре того же года. Соответственно создание «Слова» датировалось осенью года.
Однако в году исследователь Н. Бережков доказал, что летописная хронология нуждается в уточнении; в действительности Владимир вернулся из плена в году, уже после смерти Осмомысла. Последний мог быть упомянут как живой ретроспективно, применительно к событиям года [] , либо «Слово» было создано раньше, при его жизни. С другой стороны, не все учёные считают возвращение Владимира на Русь обязательным условием для его упоминания в здравице, так как известно, что в плену к этому князю относились как к почётному гостю [].
Многие исследователи полагают, что «Слово» было написано уже в — годах, сразу после поражения Игоря. По мнению М. Максимовича , В.
Каллаша , А. И Соболевского , Н. Гудзия , в году, после получения известий о разгроме северских князей, была создана основная часть «Слова», до «плача Ярославны» включительно, а чуть позже, когда Игорь бежал из плена возможно, в году , появилась и заключительная часть.
Другие учёные считают, что «Слово» создавалось в один приём. В этом случае работа не могла начаться до бегства Игоря, которое датируют летом — осенью или весной — летом года, а завершиться должна была, по разным мнениям, осенью года, когда Владимир Глебович Переяславский ещё выздоравливал от ран гипотеза А. Лященко , основанная на фразе «Туга и тоска сыну Глебову» , к концу года версия Б. Рыбакова, основанная на датировке ссоры Всеволода Большое Гнездо с Глебовичами [] , к началу года, когда ещё были живы Владимир Глебович и Ярослав Осмомысл версия Г.
Моисеевой , после года, когда умер Владимир Глебович версия С. Пинчука, связанная с тем, что автор не обращается к Владимиру с призывом отомстить за раны Игоря. Охрименко датирует «Слово» годом, отмечая, что в этом произведении не упоминается ни одно событие последующих лет [].
Согласно гипотезе А. Горского , «Слово» или заключительная его часть были написаны в году, после возвращения из плена Владимира Игоревича; на это, по мнению исследователя, указывает диалог Гзака и Кончака с намёком на женитьбу юного князя на Кончаковне. Демкова относит создание «Слова» к периоду между и годами, когда уже умер Святослав Всеволодович Киевский и ещё был жив Всеволод Святославич Трубчевский второй упомянут в здравице, первый — нет.
Яценко сдвигает датировку ещё дальше, к — годам: Игорь тогда уже княжил в Чернигове на своём «отнем столе», согласно «Слову» , а Роман Волынский, удостоившийся в «Слове» высоких похвал, ещё не захватил Галич и не стал в результате врагом Ольговичей [] []. Существуют две гипотезы, которые связывают создание «Слова» с ещё более поздней эпохой.
Альшица , характеристика Романа Волынского как победителя половцев могла появиться не раньше или даже года, а словосочетание «старые словесы» указывает на значительный временной интервал между автором и описанными им событиями.
Исследователь полагает, что «Слово» было написано как призыв к объединению против монголов после битвы на Калке , но до нашествия Батыя Гумилёв относит создание этого произведения к м или к началу х годов, исходя из слова «хинове» по его мнению, здесь имеется в виду империя Цзинь , о которой русские могли узнать только от монголов [].
На основании текста «Слова» за последние лет было выдвинуто множество гипотез о том, кем мог быть его автор. Исследователи строят предположения, исходя из особенностей стиля «Слова», из политической позиции автора, из его предполагаемых симпатий и антипатий.
Большинство уверено в том, что это был мирянин: «Монах не дозволил бы себе говорить о богах языческих и приписывать им действия естественные», — писал об этом Н. Автора признают очень начитанным человеком, хорошо знакомым с книжной культурой Руси XII века. Одни учёные полагают, что он участвовал в походе Игоря и был вместе с князем в плену, другие — что он почерпнул материал из рассказов очевидцев [].
Как правило, исследователи считают автора «Слова» достаточно высокопоставленным человеком: это мог быть представитель старшей дружины, военачальник, княжеский певец, а согласно ряду версий, даже князь. Основания для такой уверенности дают независимая позиция автора, его глубокие знания в области военного дела и межкняжеских отношений. Есть и альтернативная версия, согласно которой автор чувствовал себя независимым как раз из-за низкого положения [].
Единого мнения о том, из какой русской земли происходил автор «Слова», в научной литературе нет. Довольно популярна гипотеза о черниговском происхождении, основанная на явной симпатии автора к Ольговичам и некоторых языковых чертах его произведения; в этом случае автор мог принадлежать к дружине Игоря Святославича. По другой версии, это был киевлянин, один из приближённых Святослава Всеволодовича, славивший в «Слове» своего господина и отстаивавший идею единства Руси под началом киевского князя.
Некоторые исследователи объединяют две гипотезы в одну: по их мнению, автор «Слова» был черниговцем, но вместе со Святославом перебрался в Киев в е годы. Именно с его близостью к этому князю может быть связан интерес к Полоцкой земле: Святослав Всеволодович был женат на Марии Витебской.
Отстаивавший данную гипотезу учёный А. Соловьёв предположил, что автор «Слова» был княжеским певцом, и причислил его к представителям «черниговско-тмутараканской поэтической школы вещего Бояна» []. Исследователь И. Малышевский считал автора «Слова» уроженцем Южной Руси — странствующим княжеским певцом, хорошо знавшим Тмутаракань и бывавшим в ряде других русских земель. Согласно ещё одной гипотезе, это был галичанин, дружинник Ярослава Осмомысла, перебравшийся в Новгород-Северский в свите Ярославны.
Сторонники этой версии ссылаются на особенности языка «Слова», на панегирическую характеристику Осмомысла и на стилистическую близость произведения к Галицко-Волынской летописи.
Один из них, Е. Партицкий , причисляет автора к карпатским лемкам. Выдвигались гипотезы о псковском и новгородском происхождении автора []. С момента публикации «Слова» регулярно делаются попытки отождествить человека, его написавшего, с каким-либо историческим деятелем, известным из источников. В СССР со своими версиями выступали не только филологи и историки, но и многочисленные любители и популяризаторы, в том числе писатели А.
Югов , О. Сулейменов , И. Кобзев , В. В результате появилось множество вариантов []. Среди них:. Существует целый комплекс гипотез, согласно которым «Слово» написал один из представителей династии Рюриковичей.
Чернова , жены Марии Васильковны версия Г. Сумарукова , Владимира Ярославича Галицкого версия Л. Махновца [] , Святослава Ольговича Рыльского версия А. В году Н.
Шарлемань предположил, что «Слово» написал сам Игорь. Эту гипотезу развил в романе-эссе « Память » — В. Чивилихин , уверенный в том, что автором стал участник похода и побега из плена и что княжеский статус автора прямо следует из того, как он обращается к другим князьям «брат», «братие», «князь», «княже». Впрочем, в литературе звучат мнения о том, что Игорь не мог написать «Слово» в силу особенностей средневековой авторской психологии: это главный герой произведения, упоминаемый в третьем лице и получающий неоднозначную характеристику.
К тому же автор явно осуждает саму идею похода. Отдельные учёные пишут о неинформативности для решения данной проблемы обращений в «Слове» и о том, что социальный статус князя в принципе исключает авторство в произведениях такого рода [].
Этой гипотезе учёный посвятил целую монографию, подкрепив свои предположения анализом политических концепций в двух текстах. Однако авторство Петра не бесспорно даже в случае с летописью хотя и вероятно []. Эта попытка найти автора «Слова», как и все остальные, признана в историографии малоубедительной [] ; по-видимому, вполне обоснованными в данном вопросе могут быть только соображения общего характера []. Первое издание «Слова» было встречено русской образованной публикой с восторгом.
Это произведение ставили в один ряд с поэмами Оссиана , которые тогда ещё считались памятником раннесредневековой поэзии, им гордились как доказательством того, что уже в XII веке на Руси существовала великая культура в связи с этим особенное значение придавали упоминанию в тексте Бояна [].
О других произведениях древнерусской литературы тогда было не известно практически ничего. С этим связано знаменитое высказывание А. Пушкина : «К сожалению, старинной словесности у нас не существует. Словесность наша явилась вдруг в 18 столетии, подобно русскому дворянству, без предков и родословной» []. Такая неосведомлённость читателей имела в том числе негативные последствия. Русская публика оказалась не готова понять «Слово» ни в целом, ни в деталях. Отдельные слова и обороты очень долго оставались неверно прочтёнными и истолкованными: в первом издании было «къ мети» вместо «къмети», «мужа имъ ся» вместо «мужаимъся», «по морию, по сулию» вместо «поморию, посулию», «чага» отождествлялась с Кончаком, слово «кощей» было принято за имя какого-то половца, а слово «шеломянем» — за название села в Переяславской земле.
Фраза «великому Хръсови влъком путь прерыскаше» вообще осталась без перевода. Вне зависимости от этих подробностей читатели предромантической эпохи искали в «Слове» в первую очередь параллели модным тогда поэмам Оссиана, доказательства существования на Руси своего «языческого Олимпа» и бардовского искусства, подобного кельтскому.
Уникальность «Слова», его патриотическое содержание, связь с русским фольклором и со своей эпохой остались на время непонятыми и невостребованными []. Сказалась и популярность « скептической школы »: появилось мнение о том, что «Слово» представляет собой не средневековый памятник, а мистификацию, созданную относительно недавно. Скептики, по словам П.
Калайдовича , «не могли уверить себя, что поэма сия принадлежит XII веку, когда сравнивали тогдашнее варварство и невежество с теми высокими мыслями, с теми возвышенными чувствами и красноречивыми выражениями, которые отличают её от русских летописей, простых и неокрашенных».
Их подозрения усилились после того, как мусин-пушкинский сборник погиб в огне московского пожара. По версии одного из скептиков, М. Каченовского , «Слово» на самом деле написал неизвестный интеллектуал XVI века, переработавший сообщение летописи о походе Игоря [] ; О. Сенковский утверждал, что «Слово» «крепко пахнет Оссианом» и что оно написано в конце XVIII века «сербской или карпатской рукой человека, который изучал латинскую литературу» [].
Звучали заявления о том, что текст памятника представляет собой «смесь многих наречий и языков», что он наполнен «поздними речениями», а местами просто не имеет смысла [].
Скептическая точка зрения была популярна в течение всей первой половины XIX века. Однако в ту же эпоху были достигнуты серьёзные успехи в изучении «Слова». Калайдович в году обнаружил приписку Домида к псковскому «Апостолу», идентифицированную как заимствование из «Слова» и надёжное доказательство его подлинности.
Этот же исследователь смог показать наличие множества языковых параллелей между данным памятником и другими древнерусскими текстами — летописями, « Русской правдой », « Хождением игумена Даниила » и др. Изучением языковых параллелей главным образом с летописями занимался и Д. Дубенский []. Пушкин настаивал на тесной связи «Слова» с русской народной поэзией, и позже эту связь показал М.
Максимович []. После года, когда была опубликована «Задонщина», подлинность «Слова» стала более очевидной, так что дискуссия на эту тему временно затихла [] []. Важную роль в исследованиях «Слова» сыграли переиздания его текста. Авторы этих переизданий старались дать новую, более удачную транскрипцию «тёмных» мест, сравнивали первое издание с «екатерининской копией», составляли обширные научные комментарии, а с определённого момента пытались реконструировать изначальный текст, свободный от ошибок и чужеродных вкраплений.
Принципиальное значение для своего времени имели комментированные издания Я. Пожарского , Н. Грамматина и , М. Максимовича , Д. Дубенского , Н. Головина []. Благодаря усилиям историков, литературоведов, лингвистов «Слово» оказалось помещено в богатый культурно-исторический контекст, его политические и эстетические идеи получили, наконец, адекватное толкование []. С года «Слово» регулярно издавали для учащихся школ и гимназий; его текст использовался для изучения истории русского языка, он сопровождался статьями, которые освещали основной круг связанных с памятником вопросов.
Наиболее известное из изданий такого рода было осуществлено А. Чудиновым выходило 15 раз в — годах []. Шмидт в связи с этим отметил, что «едва ли можно назвать другой памятник отечественной литературы во всяком случае до времени творчества Л. Толстого и Ф. Достоевского , в изучение которого внесли бы такой серьёзный вклад и иностранные учёные… А это имело немалое значение вообще для закрепления интереса к истории и культуре России в зарубежной научной литературе и в общественном мнении» [].
В году французский славист Луи Леже возродил скептические взгляды на «Слово»: он предположил, что это произведение было написано под влиянием «Задонщины», а не наоборот, и что его соответственно следует датировать XIV или XV веками.
В конце х годов эту гипотезу развил Андре Мазон. Мусин-Пушкин, Н. Бантыш-Каменский [] , А. Малиновский, Иоиль Быковский либо какой-то неизвестный из того же круга. Мазон называл в числе источников «Слова» труды В.
Татищева и М. Щербатова , связывал его создание с борьбой России за выход к Чёрному морю, видел в тексте галлицизмы , «модернизмы», отсылки к европейской литературе Нового времени [] [] []. Против гипотезы Мазона выступил целый ряд русских учёных-эмигрантов и их американских коллег.
Эти исследователи доказывали, что «Задонщина» в конце XVIII века ещё не была открыта, что по текстологическим данным она происходит от «Слова», а не наоборот, что с точки зрения грамматики и стиля «Слово» — явно средневековый памятник.
В году вышла книга «Слово о полку Игореве — памятник XII века», в которой были подведены итоги полемики. Авторы издания показали, что даже самый образованный и талантливый интеллектуал конца XVIII века не смог бы выполнить мистификацию, о которой пишут скептики: уровень знаний о древнерусской культуре был в те времена слишком низким для решения столь сложной задачи [] [].
В е годы была выдвинута ещё одна гипотеза о «Слове» как мистификации — наиболее фундаментальная и аргументированная с научной точки зрения. Её автором был выдающийся советский историк А. Зимин , считавший автором «Слова» Иоиля Быковского. Последний, по мнению учёного, опирался на «Задонщину» и Ипатьевскую летопись, использовал творчески переосмысленный фольклорный материал и не собирался выдавать своё произведение за древнерусский памятник за него это сделал Мусин-Пушкин [].
Оппоненты Зимина Д. Лихачёв, Р. Дмитриева , О. Творогов , Б. Рыбаков и др. Результатом стало окончательное подтверждение того, что памятник относится ко временам Древней Руси [] [].
Однако в условиях советского времени открытая дискуссия по данной проблеме была невозможна; версия подлинности «Слова» получила официальную поддержку, критика построений Мазона и Зимина нередко сопровождалась идеологическими нападками. Из-за этого, по словам лингвиста А. Зализняка , в советской интеллигентской среде довольно широко распространились представления о «Слове» как о подделке []. Филолог Ю. Лотман проанализировал идеологические и художественные связи «Слова» и литературы XVIII — начала XIX века и пришёл к выводу, что в этом контексте «Слово» — неуместное, ни с чем не сопоставимое явление, не имеющее ни одного предшественника или последователя, в то время как успешные фальсификации обычно имеют продолжение.
Кроме того, значение подделок для своей эпохи всегда существенно больше, чем их подлинная художественная ценность, а со «Словом» ситуация прямо противоположна. Влияние «Слова» на литературу времени его обнаружения намного меньше, чем влияние поддельных поэм Макферсона , песен Ганки и Линде , но его значимость для русской культуры в целом не уменьшается со временем.
Поскольку фальсификация ориентирована на современные ей потребности, смыслы, вкладываемые в любую подделку, понятны современникам целиком, а «Слово» раскрывается исследователями до настоящего времени []. Гипотеза Зимина получила на Западе поддержку английского учёного Д. Феннела и итальянца А. Данти, но многие другие европейские и американские исследователи отстаивали подлинность «Слова». Помчал Игорь из половецкого плена, «в горностая-белку обратясь» , потом «поплыл, как гоголь, по волне, полетел, как ветер, на коне» , а вместе с ним и Овлур.
Когда беглецы загнали коней, Игорь полетел соколом к Донцу, а Овлур побежал серым волком. Галки, вороны, сороки не кричали в полях и лесах, только вдалеке пели, радуясь, соловьи, и дятлы стуком своим указывали Игорю нужное направление.
Автор рассказывает о беседе Игоря с рекой Донец. Он называл князя великим и говорил, что своим возвращением из плена Игорь принес земле Русской много радости. Игорь же в ответ благодарил реку за то, что дала ему приют на своих берегах и предупреждала об опасности, пока он отдыхал. Обнаружив исчезновение Игоря, Гзак и Кончак «ищут беглеца».
Гзак предлагал «соколенка» , сына Игоря, Владимира, оставшегося в неволе, «золотой стрелой» подстрелить. Кончак считал, что можно «опутать его девицей» , женить на половчанке. Гзак же возражал: «он с девицей в терем свой умчится» , и тогда «начнет нас бить любая птица в половецком поле» — снова начнут русичи воевать с половцами.
Князь Игорь вернулся из плена. Его возвращение автор сравнивает с появлением солнца на небе. Русская земля ликует: радостные «песни с дальнего Дуная» доносятся до Киева, а Игорь «удалой» идет по Боричеву подъему к церкви богородицы Пирогощей.
Ярославна — обращается к природе с мольбой вернуть Игоря с войском домой, дожидается мужа. Пришедшее к нам из глубины столетий, «Слово о полку Игореве» всегда остается современным. Автор пытается донести до читателя главные мысли своего произведения: любовь к родной земле, призыв к единству страны, восхищение мужеством защитников Родины. Данный краткий пересказ «Слова о полку Игореве» передает ключевые моменты описанных автором событий, с особенностями образного их изложения возможно познакомиться, прочитав полный текст произведения.
Правление князя Святослава Ольговича, его наставления Игорю; Поход русских князей против половцев года, разгром русского войска; Разгром русского войска половцами в году в битве на реке Альте; Поход русского войска против половцев в — годах. Начать тест Доска почёта Чтобы попасть сюда - пройдите тест. Краткое содержание «Слово о полку Игореве». Средняя оценка: 4. Материал подготовлен совместно с учителем высшей категории Кучминой Надеждой Владимировной.
Место и время действия События поэмы происходят в году, описывается поход князя Игоря на половцев и его пребывание в плену. И что в итоге? Князь Игорь — возвращается из половецкого плена благодаря помощи Овлура. Всеволод — потерпев поражение в бою, оказывается в плену у половцев. Боян — заканчивает свою речь тем, что тяжело русской земле без князя Игоря.
Овлур — приготовив коней, вместе с Игорем бежит из плена. Заключение Пришедшее к нам из глубины столетий, «Слово о полку Игореве» всегда остается современным. Автор пытается донести до читателя главные мысли своего произведения: любовь к родной земле, призыв к единству страны, восхищение мужеством защитников Родины Данный краткий пересказ «Слова о полку Игореве» передает ключевые моменты описанных автором событий, с особенностями образного их изложения возможно познакомиться, прочитав полный текст произведения.
Правление князя Святослава Ольговича, его наставления Игорю;. У Дона на рассвете русские войска разбили половцев, пока те спали.
После боя русичи заночевали в поле, а тем временем к месту битвы уже спешили орды половецких ханов. Днём ханы напали на войско Игоря и разбили его, а сам князь и его брат попали в плен. Перед пленением Игоря его отцу, киевскому князю, приснился вещий сон, предсказывавший беду.
Отец упрекнул Игоря и своего сына, Игорева брата, в легкомыслии и пустой жажде славы. Поражение князя Игоря имело тяжёлые последствия для Руси. До этих событий киевские князья совершали победоносные походы на половцев, обороняясь в бою, а не нападая исподтишка. Теперь былая слава была утрачена, а Русь не была объединена в лице князей земель.
Русские князья перестали защищаться от половцев сообща и начали соблюдать только свои интересы. Горько оплакивала пленение Игоря его красавица-жена. Она видела себя кукушкой, летящей к мужу по Днепру, чтобы омыть его раны, и просила реку сохранить ему жизнь и вернуть домой.
Вскоре Игорь смог сбежать из плена с помощью верного друга, крещёного половца. Природа — река Донец, птицы, звери — помогли Игорю добраться до дома. Половецкие ханы отправились в погоню за князем, но не догнали его. Игорь вернулся, и вся Русь радовалась его спасению, славила его имя. Автор размышляет, в каком же стиле ему следует писать «Слово», и вспоминает про старинного певца Бояна, который в старом стиле сочинял вещие песни о князьях.
Автор описывает, в каких красивых поэтических выражениях начал бы песню о Игоре «старинный соловей» Боян, однако сам хочет вести повествование ближе к действительным событиям своего времени. Князь Игорь повёл свои полки на половцев, желая разгромить «поганых», прославиться и взять богатую добычу.
Поход начался с мрачного предзнаменования — солнечного затмения. Но князь считал, что лучше погибнуть в битве, чем сидеть дома, дожидаясь половецкого набега. Князь мечтал дойти с победой до Дона Великого и вступить в бой с половцами на их территории — на краю поля Половецкого.
Всеволод Святославич одобрил намерение брата дойти до Дона и побить половцев в их же степи. Его знаменитая, с детства обученная воевать дружина уже ждала под Курском начала похода. На всём пути в половецкие степи Игоря сопровождали приметы, предвещавшие несчастье, такие как солнечное затмение. Все враждебные Руси юговосточные страны узнали о походе русских войск.
Испуганные половцы, услышав о приближении русичей, начали сбегаться к Дону. Переночевав в степи, войско Игоря выстроилось в боевой порядок, смяло половецкие полки, взяло богатую добычу — золото, драгоценные камни, красивых «половецких дев». Добыча русичей оказалась так велика, что плащами, покрывалами и кожухами половцев можно было вымостить гать через болото.
Князь Игорь взял себе только боевые стяги половцев. Снова заночевало в поле русское войско. Автор рассуждает о том, как далеко залетел князь Игорь. Тем временем навстречу русичам спешили орды половецких ханов Гзака и Кончака. На следующий день орды половцев напали на четырёх русских князей, участвовавших в походе: Игоря, Всеволода Святославича, Олега и Святослава. Автор сравнивает их с четырьмя солнцами, которые хотят загасить половецкие тучи.
Половцы окружили русичей у реки Каялы и выпустили «тучу стрел на русские полки». Описание битвы сливается с изображением надвигающейся грозы. Битва началась с перестрелки из луков.
Потом зазвенела земля под копытами коней, от движения многочисленной половецкой орды поле заволокло облаком пыли. Половцы окружили русичей со всех сторон.
