Метро 2033 путь артема, по книге / Метро 2033 :: карта метро 2033 по книге :: книга :: карта
Просто немного рассказали о мире. Меньше чем за три месяца тираж переиздания в тысяч экземпляров был полностью продан, издательство выпустило дополнительный тысячный тираж [2] , который был распродан менее чем за год к маю года, третий тираж составил 50 тысяч экземпляров [3]. Люди на этой станции не вымерли, а деградировали. Кроме того, весной я побывала в Москве, и в метрополитене часто думала, что вот ВДНХ - это родная станция Артема, а на Красной ветке строился коммунизм и велась война с кольцевой линией. В результате обмена ядерными ударами все крупные города были стёрты с лица земли.
На эту тему Артём тоже рассуждал, сидя на станции "Полянка". Только начал обмазываться этим делом. Поддержать проект Поддержать проект. Дрочибельные мемы. Всё время. Voices Of The Void Игры. Helldivers 2 Helldivers. O-nce artist. Хотя «Метро » является довольно точной адаптацией романа, не все станции, которые посетил Артём в книге, можно найти в игре.
Одной из причин этого были их названия. Они были сложны для западного игрока, например, Пушкинская, Смоленская, Маяковская, Алексеевская. Для англоязычного получателя в латинской транскрипции может быть больно просто смотреть на такие слова, не говоря уже о том, чтобы попытаться их прочитать. Тем не менее, появившиеся в игре станции метро имеют нечто очень интересное, связанное с самим автором.
Оказывается, путь, пройденный Артёмом в книге и в игре , является отражением ежедневного пути писателя в … школу. Во время интервью Глуховский заверил, что в подростковом возрасте он ходил в школу по тому же маршруту, и когда он начал создавать свою вселенную, ему пришло в голову перенести этот путь в роман.
Более того, станции, которые имеют более важное значение для сюжета, такие как ВДНХ — это станции, где Дмитрий делал пересадку. Остаётся надеяться, что по дороге в школу он не подвергался преследованиям со стороны упырей, кикимор или носачей. До сих пор вспоминаю сцену, где на одной из станций, Артем чтоб пожрать кому то "отстегнул" с пол рожка от своего АК за тарелку грибов со свининой А всего с собой у него было всего рожка.
А до следующей станции путь был еще труднее чем до текущей. Всегда не понимал выбор валюты Глуховского. В одной из книг расширенной вселенной валютой служили обычные жетоны метро, как бы логичнее.
Тут другой вопрос, где они их вообще брали? На поверхности ни чего не работает, ни серу ни тем более метал ни кто не добывает. Ни литья, ни ковки в метро нет, неа поверхности тем более.
От куда они их берут? От куда они берут новенькие в масле стволы Помню по книге Артему такой достался? От куда? Это ничего не объяснено. Люди с разных станций так усиленно друг друга стреляют, что там и пары месяцев не потребовалось, чтоб в метро ни кто не остался.
Артем уткнул палец в карту и повел им по линиям.
Если спускаться от Проспекта Мира направо по Кольцу, всего через две станции, принадлежащие Ганзе, он вышел бы к Курской. Там можно было бы сделать пересадку на Арбатско-Покровскую линию, а оттуда уже рукой подать до Арбатской, то есть до самого Полиса.
Правда, на пути вставала Площадь Революции, отданная после войны Красной Линии в обмен на Библиотеку имени Ленина, но ведь красные гарантировали свободный транзит всем путникам, и это было одним из основных условий мирного договора.
И так как Артем вовсе не собирался выходить на саму станцию, а только хотел проследовать мимо, то его, по идее, должны были беспрепятственно пропустить. Поразмыслив, он решил пока остановиться на этом плане и попытаться по пути разузнать подробности о тех станциях, через которые ему предстояло пройти. Если же что-то не заладится, сказал он себе, всегда можно будет найти запасной маршрут.
Всматриваясь в переплетение линий и в обилие пересадочных станций, Артем подумал, что командир, пожалуй, слегка перегибал, живописуя трудности даже самых коротких походов по метро.
Например, можно было спуститься от Проспекта Мира не направо, а налево — Артем повел пальцем вниз по Кольцу, — до Киевской, а там через переход либо по Филевской, либо по Арбатско-Покровской линии лишь два перегона до Полиса. Задача больше не казалась Артему невыполнимой. Это маленькое упражнение с картой добавило ему уверенности в себе. Теперь он знал, как действовать, и больше не сомневался в том, что, когда караван дойдет до Рижской, он не вернется с отрядом назад, на ВДНХ, а продолжит поход к Полису.
Эх ты, дай покажу, — с чувством превосходства сказал Женька. В метро он ориентировался намного лучше Артема, да и других своих сверстников, и очень этим гордился.
С первого раза он безошибочно ткнул в тройной переход между Чеховской, Пушкинской и Тверской. Артем вздохнул — от облегчения, но Женька решил, что это он от зависти.
Опять была их с Женькой очередь вставать на дрезину. Заскрежетали рычаги, загрохотали по бетону кирзовые сапоги, и они снова вошли в туннель. На этот раз отряд двигался вперед молча, и только командир, подозвав к себе Кирилла, шагал с ним в ногу и что-то тихонько обсуждал.
Подслушивать их Артему не хватало ни желания, ни сил — всю энергию отнимала треклятая дрезина. Замыкающий, оставленный в одиночестве, чувствовал себя явно не в своей тарелке и поминутно боязливо оглядывался назад. Артем стоял на дрезине лицом к нему и прекрасно видел, что как раз сзади-то ничего страшного нет, но вот посмотреть через плечо, вперед, в туннель, так и подмывало.
Этот страх и неуверенность преследовали его всегда, да и не только его. Любому одинокому путнику знакомо это ощущение. Придумали даже особое название — «страх туннеля»: когда идешь по туннелю, особенно с плохим фонарем, всегда кажется, что опасность — прямо за твоей спиной.
Иной раз это чувство так обостряется, что затылком ощущаешь чей-то тяжелый взгляд или не взгляд даже… Кто знает, кто или что там и как оно воспринимает мир… И так, бывает, невыносимо гнетет, что не выдержишь, повернешься молниеносно, ткнешь лучом в черноту — а там никого… Тишина… Пустота… Все вроде спокойно.
Но пока смотришь назад, до боли в глазах вглядываешься во тьму, оно уже сгущается за твоей спиной, опять за твоей спиной, и хочется снова метнуться вперед, посветить фонарем в туннель — нет ли там кого, не подобрался ли кто, пока ты глядел в другую сторону… И опять… Тут главное — не потерять самообладания, не поддаться этому страху, убедить себя, что бред это все, что нечего бояться, что слышно же ничего не было….
Но очень трудно справиться с собой, особенно когда идешь один.
Люди так рассудок теряли. Просто не могли больше успокоиться, даже когда достигали обитаемой станции. Потом, конечно, понемногу приходили в себя, но снова войти в туннель заставить себя не могли — их немедленно охватывала та самая давящая тревога, знакомая каждому жителю метро, но для них превратившаяся в губительное наваждение.
Тот кивнул, но через пару минут не выдержал и снова оглянулся. Он, понимаешь ли, решил в одиночку через тот самый туннель на Сухаревской пройти, помнишь, про который я тебе раньше рассказывал? Там, где одному пройти никак нельзя, а с караваном — запросто? Выжил парень. И знаешь, почему выжил? Когда он туда уходил, бравый такой был, решительный.
Ха… Через двадцать минут вернулся — глаза вытаращенные, волосы на голове дыбом стоят от страха, ни слова по-человечески произнести не может. Так от него и не добились больше ничего — он с тех пор говорит как-то бессвязно, все больше мычит. И в туннели больше ни ногой — так и торчит на Сухаревской, попрошайничает. Он теперь там местный юродивый. Мораль ясна? Некоторое время отряд двигался в полной тишине. Артем вновь погрузился в свои размышления и шагал так довольно долго, пытаясь изобрести нечто правдоподобное, что можно было бы соврать на заставе при выходе с Рижской.
Так продолжалось, пока он не понял, что ему мешает думать постепенно нарастающий странный шум, доносящийся из лежащего впереди туннеля. Шум этот, почти неуловимый вначале, находящийся где-то на зыбкой границе слышимого и ультразвука, медленно и совсем незаметно креп, так что невозможно было определить момент, когда Артем начал слышать его.
К тому моменту, как он его осознал, шум звучал уже довольно сильно, напоминая более всего свистящий шепот — непонятный, нечеловеческий. Артем быстро взглянул на остальных. Все двигались слаженно и молча. Командир больше ни о чем не говорил с Кириллом, Женька думал о чем-то своем, и замыкающий спокойно смотрел вперед, перестав нервно вертеться.
Никто из них не проявлял ни малейшего беспокойства. Они ничего не слышали. Артему стало страшно. Спокойствие и молчание всего отряда, все более заметное на фоне нарастающего шипения, было совершенно непостижимым и пугающим.
Артем бросил рукоять дрезины и выпрямился в полный рост. Женька удивленно посмотрел на него. Глаза его были ясны, в них не было ни следа дурмана или чего-то подобного, что Артем боялся там найти. Тот прислушался тоже, не переставая работать руками. Дрезина, однако, пошла медленнее, потому что Артем все еще стоял с растерянным видом, ловя отзвуки загадочного шума. И вместе с тем в душу к нему закралось гадкое ощущение, что на самом-то деле нет никакого шума — вот никто ничего и не слышит.
Просто у него крыша поехала, просто от страха ему мерещится… От рассказов всяких и от неотступно, в шаге за спиной замыкающего, ползущей за их отрядом тьмы.
Командир дал знак остановиться, чтобы не мешали скрип дрезины и грохот сапог, и замер. Руки его поползли к автомату, он стоял неподвижно и напряженно вслушивался, повернувшись к туннелю одним ухом.
Странный звук был тут как тут, Артем теперь слышал его отчетливо, и чем яснее он становился, тем внимательнее Артем всматривался в лицо командира, пытаясь понять, слышит ли и тот все то, что наполняло Артемово сознание усиливающимся беспокойством. Но черты лица командира постепенно разглаживались, и Артема захлестнуло жгучее чувство стыда.
Еще бы: остановил отряд из-за какой-то ерунды, сдрейфил, да еще и других переполошил. Женька, очевидно, тоже ничего не слышал, хотя и пытался. Бросив, наконец, это занятие, он с ехидной усмешкой посмотрел на Артема и, заглядывая ему в глаза, проникновенно спросил:. Совсем ничего.
Тебе показалось, наверное. Ничего, это бывает, не напрягайся, Артем. Берись давай и поедем дальше, — мягко, чувствуя ситуацию, сказал командир, и сам пошел вперед. Артему ничего не оставалось, как вернуться на место.
Он честно пытался убедить себя, что шепот ему только показался, что это все от напряжения, пытался расслабиться и не думать ни о чем, надеясь, что вместе с тревожно мечущимися мыслями из головы удастся выкинуть и этот чертов шум. У него получилось на некоторое время остановить свои мысли, но в опустевшей на мгновение голове звук стал гулким, более громким и ясным. Он набирал мощь по мере того, как они все глубже продвигались на юг, а когда усилился настолько, что, казалось, заполнил все метро, Артем вдруг заметил, что Женька работает только одной рукой, а другой, видимо не обращая внимания на то, что делает, потирает себе уши.
Звучание достигло апогея, и тут Артем понял, откуда оно идет. Одна из труб, проложенных вдоль стен туннеля и заключающих в себе коммуникации и черт знает что еще, в этом месте словно лопнула, и именно ее черное жерло, окаймленное рваными, торчащими в разные стороны железными краями, издавало этот странный шум. Он шел из глубин трубы, и только Артем успел задуматься о том, почему же там внутри ни проводов никаких, ни еще чего, а только сплошная пустота и чернота, как командир внезапно остановился и медленно, через силу выговорил:.
Он нетвердыми шагами приблизился к дрезине, чтобы присесть на край, но, не дойдя шага, вдруг мешком повалился на землю. Женька растерянно глядел на него, растирая уши уже двумя руками и не двигаясь с места.
Кирилл почему-то продолжал идти дальше в одиночку, как будто ничего и не случилось, никак не реагируя на окрики. Замыкающий сел на рельсы и неожиданно по-детски беспомощно заплакал. Луч фонаря уткнулся в потолок туннеля, и, освещенная снизу, картина стала еще более зловещей.
Артем запаниковал. Очевидно, из всего их отряда рассудок не помутился только у него, но звук стал совершенно нестерпимым, не давая сосредоточиться ни на какой хоть сколько-нибудь сложной мысли.
Артем в отчаянии заткнул уши, и это немного помогло. Тогда он с размаху влепил пощечину Женьке, с одуревшим видом теревшему уши, и проорал ему, стараясь заглушить шум, забыв, что тот был слышен только ему:.
Положи командира на дрезину! Нам нельзя здесь оставаться ни в коем случае! Надо убираться отсюда! К его счастью, Кирилл шел довольно медленно. В несколько длинных прыжков Артем сумел нагнать его и хлопнул по плечу, но Кирилл продолжал идти, и они все больше удалялись от остальных.
