Пикабу лига историков, Лига историков - Лучшее. Сообщества - Пикабу
Тут же чекист Ятоков произвел допрос подозреваемого, который зафиксировал в протоколе. Амирханлу, надпись читается как «Аллах Мухаммед», повторяется по венцу шлема семь раз, и является сокращением знаменитой суры «Велик Аллах,и Мухаммед пророк его». В практику вошло хранение зарубежных товаров под замком в срок до сорока дней. Тридцатого мая года при Липанах, к востоку от Праги, объединённые силы католиков и умеренных гуситов с которыми удалось договориться симулировали отступление, выманивая таборитов и «сирот» радикальные гуситы из-под защиты вагенбурга.
Поехав снимать спорт в Барселону, оказался посреди гражданской войны, где даже успел в ней поучаствовать. В качестве военного инженера. После поражения республиканцев буквально непонятно как оказался в Мексике с испанским паспортом. Там и лежит. Революционно настроенную девушку на ней звать Марина Хинеста — ударение на последний слог, — на момент съёмки ей всего семнадцать лет, и, несмотря на всю боевитость, она ни разу не держала в руках оружия.
Буквально за несколько часов до она с товарищем пальнула на площади из трофейного ремингтона по случаю победы над восставшими в Барселоне военными-путчистами. И едва-едва не зацепила местного постового мента. Наверное, поэтому Гуттман её и сфоткал, — а может и просто потому, что вид и каталонка красивые.
В "Колоне" — в июле того года отель стал штабом Соцпартии там работала переводчиком Хинеста и был набит всякими левыми людьми — немец заснял ещё двух писателей и кучу анонимов. Как фотка попала в оборот? В году архивы Гусмана — около негативов — выкупило у его вдовы крупнейшее испанское информационное агенство EFE.
В была опубликована книжка о расстрелянных в Мадриде тринадцати девушках, "Las Trece Rosas", и на обложку попала обсуждаемая нами пикча. В режиссёр документалок с того же EFE, Гарсиа Бильбао, покопал архивы, чтобы найти героиню снимка, — и в успешно связался с летней Хинестой, проживающей тогда в Париже.
В Париж она попала, изрядно до того поколесив по миру. Конец гражданки застал некомбатанта на юго-восточном побережье, в Валенсии. Она едва не попала в концлагерь, перешла с бойфрендом Пиренеи — бойфренд не выжил — и осталась во Франции До После — вернее, незадолго до — нацистской оккупации Хинеста с семьёй эмигрировала в Доминикану, потом в Венесуэлу и вернулась обратно к , совсем чуть-чуть позже конца войны.
Каталонка вышла замуж за бельгийского дипломата и опять сделала круг по миру, вернувшись в Каталонию к м уже как жена посла. Там она опубликовала аж три романа на каталонском, а после отправилась в Париж через Брюссель.
И был бы тут конец тру-стори, если бы не неуёмные испанские пиарщики. В пикча с рекурсией — и сама Хинеста — стала гвоздём выставки фоток об испанской гражданке, организованной тем же агентством EFE. К барселонские чиновники по случаю летия войны вывесили по городу плакаты — ничего не напоминает, правда? Первая — символом гражданской войны стала постановочная фотография девушки-журналистки с чужой винтовкой.
Вторая — а ведь для символа такая фотография — замечу ещё раз, что постановочная и девушки-журналистки — подходит даже больше, чем какой-нибудь вождь на броневике. Автор: Андрей Гуренко Dutash. Вообще Грумант — далёкая земля, омываемая водами Северного Ледовитого океана. Это сейчас он получил название Шпицберген и отошёл Норвегии. Или, как сами норвежцы называют, Свальбард. В этом нелёгком деле незаменимыми помощниками поморов были кочи. Эти лёгкие суда позволяли ходить по северным морям, маневрируя среди льдин.
Если же льды затирали коч со всех сторон, команда выходила на лёд и просто втаскивала судно вслед за собой, чтобы, при первом же появлении свободной воды, продолжить плавание. Вот на одном таком коче и отправились в плавание летом года к берегам Груманта четырнадцать поморов. Торговля добытым зверем была выгодным делом, а для экономии ходили и меньшими командами.
Хотя, конечно, в северных морях это было делом очень рискованным. Особенно когда посреди такого похода ветер внезапно меняется и относит тебя к неизвестным берегам! Точнее, это западным мореплавателям побережье Малого Бруна Восточного Груманта было неизвестно. Русские охотники уже высаживались здесь. Больше того, они как-то привезли с собой стройматериалы, срубили избу и добывали тюленя и полярного медведя. Кормщик Алексей Химков взялся отправиться на поиски старого становища.
С ним вызвалось идти ещё трое. Приходилось торопиться. Судёнышко, на котором их принесло к этим берегам, всё плотнее обступали льды. А разведчикам нужно было, прежде чем начать, собственно, поиски, ещё добраться до берега по ледяному покрову, испещрённому торосами и трещинами.
Один неверный шаг — и плыви на корм тюленям. Однако возвратиться к берегу не успели. Пришлось ночевать здесь. В избе была русская печь, топившаяся по-чёрному, вот только топлива наши разведчики с собой не взяли. Среди их снаряжения было только самое необходимое — ружья с 12 зарядами на всех, немного продовольствия, трут с огнивом, ножи и ещё так, кое-какая мелочь. От ветра стены избы кое-как защищали, несмотря на образовавшиеся между брёвнами щели. А вот поискать дров до темноты и бурана не успели.
Да и где их искать на заполярном острове? До утра пришлось помёрзнуть. Пришёл новый день, принёс новую, теперь уже настоящую беду. Едва небо засерело, Алексей Химков сотоварищи отправились к берегу, сообщить остальным об удаче. Однако глазам разведчиков предстало только чистое ледяное море. За ночь ураганный ветер разбил хрупкий коч вместе со льдами, окружавшими его. Четверо поморов остались одни. Итак, у них осталось 12 зарядов для ружей.
Так что голодная смерть нашим робинзонам в ближайшее время не грозила — дикие олени-сайгачи водились в здешних местах в изобилии. Питались мхом. Этим мхом и наши зимовщики начали конопатить стены. Вот только кроме мха кругом почти ничего не росло.
Чем топить печь, чтобы согреться?
Как приготовить пищу? Пришлось снова отправляться на берег. Туда штормовые ветра приносили обломки погибших судов, а порой и целые деревья. В общем, если постараться беречь единственный топор, вполне можно было протянуть немало времени. Среди «даров моря» оказалась и толстая доска, в которую было вбито несколько больших гвоздей и привязан верёвкой массивный железный крюк.
В отверстие крюка вбили скруглённую жердь, ставшую рукояткой. Закрепили гвоздём. На клещи пошли оленьи рога.
Наковальней послужил плоский булыжник. Так наши новопоселенцы обзавелись собственной кузницей. Это было очень кстати. Порох и пули подходили к концу, а вот медведи только начинались. Считается, что шпицбергенский медведь — самый «мелкий» из полярных.
Обычно самец достигает массы «всего лишь» килограммов в для сравнения — мишки побережья Берингова моря могут быть вдвое тяжелее. Но нашим медвеборцам от этого легче не было.
Из гвоздей отковали наконечники для рогатины, а заодно — для стрел. Отшлифовали на камнях. Жить стало лучше, жить стало веселее. Дни тянулись за днями. Ночи — за ночами. А полярная ночь в тех местах длится с конца ноября до конца февраля. Добавьте к этому питание полусырым мясом топливо приходилось экономить , отсутствие соли, крупы и овощей, нестерпимый холод зимой, нескончаемые дожди и туманы летом, угрозу цинги и нападения белых медведей пару раз зверям удавалось даже прорываться в сени избы … Есть отчего сойти с ума!
Впрочем, поморы держались. Матрос Иван Химков, племянник кормщика Алексея Химкова, и вовсе отмечал, что стал быстрее бегать и «глаз стал вернее». От цинги он рекомендовал товарищам жевать листья травы ложечницы и пить оленью кровь.
Сказался опыт — несмотря на то, что Ивану было 23 года на момент начала «робинзонады», ему уже приходилось зимовать на Груманте. Правда, на «обжитом», западном берегу. Другой матрос, Фёдор Веригин, так и не смог пересилить своего отвращения к оленьей крови. На пятый год зимовки он тяжело заболел и в начале зимы года умер. Поморы изготавливали из шкур песцов и оленей одежду, на них же и спали. Выделывать шкуры было непросто. Их вымачивали в ледяной а где другую взять? Умудрились даже выковать несколько грубых швейных игл.
Правда, пользоваться ими было неудобно: жилы животных, которыми сшивали куски шкур, постоянно рвались. Для поддержания огня слепили из глины лампу. Чтобы не подтекал жир, обожгли в печи и обтянули тканью из остатков белья. На фитиль пошли чьи-то носки. Только на седьмой год полярного плена к Малому Бруну, напротив старого становища, подошёл корабль — архангельский купец заблудился в тумане и оказался не у западных берегов архипелага, а, как и наши «робинзоны» в м году, у восточных.
Алексей Химков заметил его первым. Вместо того, чтобы бегать по берегу и впустую кричать, он кинулся к избе. Он, его племянник Иван Химков и ещё один оставшийся матрос, Степан Шарапов, схватили подсушенные в сенях дрова и кинулись разводить костёр выше полосы прибоя.
На борт купеческого коча спасаемые погрузили десятки пудов оленьего жира и сотни песцовых шкурок, также шкуры медведей, оленей и свой немудрящий скарб — две рогатины, лампу, лук со стрелами, самодельные иголки… Сами нанялись матросами.
И вот, 28 сентября года они увидели Архангельск. Жена А. Химкова давно уже перестала горевать по пропавшему мужу. Северные моря суровые. Исчез парус за горизонтом, и больше никогда не объявлялся, не вернулся.
Тайна… Однако в этот день она была не в родной Мезени, а в архангельском порту. Глянула на пристающее судно и… Кто же это в удивительной одежде из шкур, с потемневшим от холодов лицом, сильно обросшим? Да это же…. Впоследствии вещи «робинзонов» были доставлены в Северную столицу, в Академию де сиянс. Тамошние профессора составили комиссию по уточнению итогов шестилетнего «сидения» поморов на острове.
Химковых, дядю и племянника, даже вызвали в Петербург. Уточнили некоторые природные особенности северных островов и их положение. Обратили внимание на специфику полярной навигации. Наконец, задали Алексею Химкову пару вопросов относительно точного расположения становища и очертаний побережья, а также о том, как наши робинзоны умудрились вести календарь - ведь за столько времени у Химкова «набежало» ошибки всего в два дня.
Тот ответил: «Каким же я был бы кормчим, если бы не мог определить высоту солнца, когда оно видно, и движение звезд, когда солнца нет?! Я изготовил себе палку для этой цели, подобную той, какую оставил на корабле, и она служила мне для моих наблюдений». Речь шла о градштоке, он же — «посох Якова», достаточно примитивном, но в умелых руках очень точном инструменте, позволяющим при помощи наблюдений за солнцем и звёздами определять географическую широту.
Но Химкову долго не верили. А послушай-ка, знаешь ли, в чем мы поедем? Тут Василий Иванович лукаво улыбнулся и провозгласил торжественно: — В тарантасе! В нескольких строчках герои перебрали самые популярные средства передвижения, от престижных карет, до простяцкого тарантаса. Впрочем, герои не упомянули самого массового транспорта - телегу, а они тоже разные бывали. Так на чем же ездили до революции и как это указывало на социальный статус? Самым престижным транспортом считалась карета.
Позволить ее себе могли обычно только состоятельные люди, ну, по крайней мере, новую. Французский литератор Теофиль Готье, побывавший в году в Петербурге, писал: "Считается, что людям определенного уровня ходить пешком не к лицу, не пристало. Русский без кареты, как араб без лошади. Подумают еще, что он неблагородного происхождения, что он мещанин или крепостной". Цены были разные. Сохранилась дневниковая запись профессора Бодянского, где он пишет, что его знакомый П.
Кулиш в году купил карету у первого каретного московского мастера Ильина за рублей серебром. Пока покупатель доехал с женой до Тулы, карета растрескалась, потеряла товарный вид.
Кулиш вернулся, потребовал вернуть деньги за саму карету и прогонные транспортные расходы. А потом он купил карету у каретника Маркова за рублей серебром и был очень доволен. Импортные кареты стоили намного дороже. Особенно престижными были английские. Дама на картине Феликса Журавлева, с унылым видом едущая с бала домой, на самом деле живет весьма неплохо, если может себе позволить такой транспорт.
Но при этом из-за плохих дорог и сомнительного "техобслуживания" транспортные средства быстро выходили из строя и за несколько лет теряли товарный вид. Старую карету можно было купить намного дешевле, только чинить бы пришлось часто. Карета имела довольно сложную конструкцию, так что сломаться в ней было чему. Ремонт стоил дорого.
Пушкин в письмах жаловался, что заплатил за ремонт кареты рублей, а другой мастер взял бы В году архитектор Андрей Достоевский, брат известного писателя, купил за 50 рублей карету х годов. Ситуация как с современным автохламом. К концу 19 - началу 20 века хорошая новая карета стоила уже несколько тысяч. Подвидом кареты был дормез. Он был большого размера, поэтому в нем можно было вытянуться с комфортом и спать.
Стоил дороже обычной кареты. Жуковский написал на Чичерина эпиграмму: «Сибири управленьем мой предок славен был, а я, судьбы веленьем, дормез себе купил». Рыдваном называли большие дорожные кареты. В них можно было с относительным комфортом разместить и несколько человек, и дорожные сундуки. В первой половине 19 века иметь такой было очень престижно. Стоил дорого. К тому же требовал сразу несколько лошадей, а в то время количество лошадиных сил было регламентировано официальным статусом хозяина.
Запряг шестерку лошадей - разу видно, это не какой-нибудь нувориш едет, а самый настоящий и почтенный аристократ. А некоторые и по городу пытались в таком ездить. Но по мере внедрения железных дорог практическая необходимость в покупке подобного транспорта отпадала. Рыдван стал символом громоздкости, архаичности и неуместных понтов. Кстати до рыдвана в этом значении использовали слово "колымага".
Так назывался громоздкий предшественник кареты, окончательно вытесненный ею в 18 веке. Фото колымаги с красной отделкой под фото рыдвана. Ярославский художественный музей. Часто можно встретить упоминание колясок. Обычно это было общим названием открытых рессорных экипажей. К ним же часто относились ландо, фаэтон. По факту ландо и коляска часто были синонимы. В нем можно было поднимать верх. Производить ландо стали в немецком городе Ландау, и шли они в основном на экспорт во Францию.
Отсюда и название. Фаэтон обычно имел большие колеса и относительно небольшой вес. Благодаря этому он быстро ездил, был маневренным, но часто попадал в ДТП. Из-за повышенной аварийности его иронично и назвали в честь мифического героя, погибшего из-за колесницы.
Но владельцы все равно любили на них гонять. Их ради этого обычно и брали, как сейчас спорткары. Иногда можно встретить такое слово как пролетка. Под ней подразумевался открытый 4-колесный экипаж. Обычно в него запрягали одну лошадь. Но бывало и больше. Пролетки любили извозчики.
Ну и пассажиры за быструю езду. Кабриолетом называли двухколесный транспорт без козел, для тех, кто хотел править самостоятельно. Можно было и самому прокатиться, а возможно, и еще кого-то за компанию прокатить.
Он был двухместным, на лошади. Кабриолеты считались транспортом не очень "серьезным", больше для прогулок и неформального общения. А вот на светское мероприятие на нем не ездили. По аналогии с современными средствами передвижения, пожалуй, ближе всего к мотоциклу.
Бричка была демократичнее кареты. Согласно википедии, ее "кузов мог быть как открытым, так и закрытым и крепился на двух эллиптических рессорах. Верх делали кожаным, плетёным или деревянным, иногда его утепляли; были модели и без верха.
В России брички делали обычно без рессор, тогда как в Западной Европе чаще на рессорах и с откидным верхом. В Польше нередко брички были двухколёсными".
Кучер часто сидел рядом с пассажиром. Бричка отличалась шумной ездой. Также относительно демократичным транспортом считались дрожки.
Из-за особенностей конструкции они ездили не только с шумом, но еще и тряской. Как гласит википедия, тарантас — четырёхколёсная конная повозка на длинных дрогах продольной раме , уменьшающих дорожную тряску в длительных путешествиях.
Сологуб в одноименном произведении описывает его так: "Но что за тарантас, что за удивительное изобретение ума человеческого!.. Вообразите два длинные теста, две параллельные дубины, неизмеримые и бесконечные. Посреди их как будто брошена нечаянно огромная корзина, округленная по бокам, как исполинский кубок, как чаша преждепотопных обедов. На концах дубин приделаны колеса, и все это странное создание кажется издали каким то диким порождением фантастического мира, чем-то средним между стрекозой и кибиткой".
Примечательно, что в нем не было отдельных сидений. Пассажир мог подстелить себе соломы или даже, как герои Сологуба, перины и подушки. В х писатель Иван Аксаков купил вскладчину со знакомыми тарантас за рублей. Кибитка представляет собой крытую повозку, верх иногда откидывался, иногда нет.
Их особенно любили цыгане. Иногда в литературе можно встретить слово "возок". Так называли крытую повозку на полозьях. Напоминало небольшую утепленную будку, в 19 веке считался чем-то немного провинциальным и архаичным. Самый массовый дореволюционный транспорт - телеги, разные незатейливые повозки. На телеге ездили и крестьяне, и некоторые горожане. Цены на них рознились.
Сохранилось, например, судебное дело о краже лошади с телегой, в котором пострадавший крестьянин оценил ущерб в 75 рублей. С другой стороны, писатель Иван Аксаков в году в письме писал, что купил телегу за 90 рублей и считал это дельной покупкой. Повозка на полозьях называлась сани. Тоже незаменимый транспорт и в деревне, и в городе. Линейка - экипаж, где вдоль него стоит длинная скамья.
Использовалась чаще всего как служебный транспорт, позже общественный. Могла быть и крытой, и открытой. А были еще и шарабаны. В них сиденья располагались перпендикулярно. Дословно с французского повозка со скамейками. Король же до поры до времени ни о чем не догадывался, называя свою прекрасную супругу "розой без шипов".. Екатерина Говард родилась в году в Уингейте, графство Дарем. Ее отец, сэр Эдмунд Говард, относился к одному из знатнейших родов Англии.
Мать Екатерины, леди Иокаста Калпепер, была второй женой сэра Эдуарда, и от первого брака у нее было пятеро детей. От Говарда Иокаста родила еще шестерых. Именно Леди Болейн монарх отправил на плаху за измену. Знатность Говардов не была подкреплена богатством. В семьях этого рода всегда рождалось слишком много детей, и младшим практически ничего не доставалось в наследство. Эдмунд был младшим, и ему самому пришлось пробивать себе дорогу в жизни. Единственным своим богатством сэр Говард называл целый выводок дочерей одна красивее другой.
И "королевой" этого цветника была прекрасная Екатерина. В году, когда Екатерине исполнилось 6 лет, ее мать умерла. Похоронив супругу, Эдмунд сообщил дочерям, что собирается отдать их на воспитание родственникам, так как сам он не способен вырастить их "настоящими" леди. Екатерине досталась престарелая Агнесса, вдовствующая герцогиня Норфолк, мачеха сэра Эдмунда. Вопреки ожиданиям своего отца, Екатерина получила под крылом у бабушки очень скромное образование - к двенадцати годам она довольно средне умела читать и писать.
Пожалуй, единственный "предмет" в котором девочка преуспела, была "любовная наука". Дело в том, что в доме Агнессы Норфолк царили абсолютно свободные нравы, граничащие с откровенной распущенностью. Фрейлины герцогини, зная, что хозяйка в силу пожилого возраста плохо видит и плохо слышит, позволяли себе невиданные дерзости.
Например, уединиться с симпатичным пажом в темном уголке за лестницей. В году Екатерине исполнилось 17 лет, и всем стало понятно, что прятать такую красоту в замке Норфолк грешно: красавице пора было выходить в свет. Вскоре сэр Томас Норфолк, дядя Екатерины, подыскал для нее теплое местечко при дворе - должность фрейлины при королеве Англии Анне Клевской. Его Величество влюбился в Анну, увидев ее портрет работы придворного художника Гольбейна-младшего, но был крайне разочарован "суровой реальностью" при личной встрече с принцессой.
Анна вызвала у Генриха отвращение, он называл ее неотесанной деревенщиной и "фламандской кобылой", но, тем не менее, вынужден был на ней жениться. Екатерина была не против занять место Анны Клевской, и судьба другой Анны, своей двоюродной сестры леди Болейн, ее ничуть не пугала. Амбициозный сэр Томас Норфолк, узнав об этом, заявил племяннице, что такой шанс стать королевой упускать ни в коем случае нельзя. Это стало возможно благодаря исключительно миролюбивой позиции Анны, не ставшей чинить супругу ни малейших препятствий.
Генрих сполна оценил благородство "фламандской кобылы" - Анна была объявлена "сестрой короля" и благополучно жила в Лондоне до конца жизни, пользуясь уважением как двора, так и народа.
Расставшись, наконец, с опостылевшей супругой, Генрих немедленно женился на Екатерине Говард. Свадьба была невероятно скромной и тихой, словно новобрачные стеснялись чего-то.
Для летнего Генриха, страдающего целым набором заболеваний, брак с летней красавицей стал глотком свежего возраста. Придворные говорили, что Его Величество помолодел на 20 лет. Генрих, после казни Анны Болейн проводивший большую часть своего досуга в черной меланхолии, вновь стал интересоваться балами, рыцарскими турнирами, маскарадами.
Свою юную супругу король обожал. Екатерина хотела жить, ей все было новым, все было интересным. Подаркам, которые Генрих дарил жене, та радовалась, как ребенок, прыгала на постели до потолка. Генрих называл жену "розой без шипов", но вот только шипы у леди Говард были, и весьма острые.
Вскоре они нанесли королю крайне болезненные уколы. Екатерине пожилой супруг был интересен, прежде всего, как источник знатности, денег и разного рода удобств. К ласкам Генриха она относилась чуть ли не с отвращением: Его Величество был тучен и страдал запущенной формой гангрены, по всей видимости, вызванной диабетом.
Юная и ветреная, Екатерина вела себя при дворе крайне неосторожно. Так, она пригласила к своему двору многих своих "друзей юности" - тех самых пажей, что помогали ей победить одиночество в стенах замка герцогини Норфолк. Среди фаворитов королевы был и ее бывший учитель музыки Генри Мэнокс. Приглашенные ко двору Екатерины мужчины очень много знали о веселой жизни Ее Величества до замужества, и некоторые из них относились к этому знанию как к камню за пазухой, который в любой момент можно было использовать против королевы.
Но Екатерина не думала об этом, и жила полной жизнью. Когда ей наскучили старые фавориты, она завела нового - королевского пажа Томаса Калпепера. Через несколько месяцев после свадьбы Екатерины с Генрихом VIII при ее дворе появился дворянин Фрэнсис Дерем - в 15 лет леди Говард собиралась выйти за этого человека замуж.
Оказалось, что прошлое не забыто, и королева предложила Дерему должность своего личного секретаря. Фрэнсис с благодарностью согласился. Юная королева не могла или же не хотела понять, что она является костью в горле для многих знатных семей Англии - врагов ее дяди герцога Томаса Норфолка. Аристократы были недовольны возвышением Норфолков-Говардов и опасались, что рожденный Екатериной ребенок может помешать наследнику принцу Эдуарду вступить на престол.
В году враги королевы начали действовать. Во время специально устроенной пирушки шпионы подпоили пажа Томаса Калпепера и Фрэнсиса Дерема, вызвав их на откровенность.
Простодушные кавалеры рассказали о Ее Величестве много интересного. Екатерина Говард. Фото: студия исторической реконструкции Bryony Roberts. На следующий день Дерем, Калпепер и учитель Мэнокс были арестованы и подвергнуты допросу с пристрастием.
Получив необходимую информацию, враги Екатерины отправились к королю. Генрих отреагировал на весть о неверности супруги необычно для себя. Если ранее он впал бы в гнев, то в случае с Екатериной король разрыдался и стал жаловаться на жизнь. Его Величество назвал себя проклятым - небеса отказываются дать ему хорошую женщину, постоянно подсовывая то изменщицу, то болезненную, то "отвратительную".
Поплакав, король разъярился. Он был готов рвать и метать. Томаса Калпепера и Фрэнсиса Дерема казнили. Учителю Мэноксу повезло - в ходе следствия выяснилось, что между ним и Екатериной в замке Норфолк ничего не состоялось: ворвавшаяся в помещение герцогиня успела вырвать летнюю племянницу из объятий пылкого учителя.
В результате Мэнокс отделался тюрьмой. Екатерину отправили в Тауэр, где она провела всего лишь два дня. Уже 13 февраля на глазах у многочисленной толпы зевак леди Говард отрубили голову. На эшафот Екатерину несли на руках - она была в шоке и, вероятно, не до конца осознавала, что с ней происходит. Королеву похоронили рядом с ее двоюродной сестрой, королевой Анной Болейн, также сложившей голову на плахе за неверность Его Величеству.
Впрочем, к этому моменту он был уже тяжелобольным человеком с окружностью талии в см. Король был настолько тучным, что потерял способность ходить и придворные возили его на тележке. В конце жизни Генрих постоянно вспоминал двух казненных им жен - Анну Болейн и Екатерину Говард, а единственным человеком, с которым он мог общаться без раздражения, была та самая "фламандская кобыла" Анна Клевская.
Мой Телеграм Женщины в Истории. Дорогие мои читатели! Моя книга о русских женщинах в истории вышла благодаря вам!
Сердечное вам спасибо! В х годах бананы считались "аморальными фруктами" из-за их "необычной" формы. Поэтому фруктовые компании, такие как Boston Fruit Company во главе с Эндрю Престоном, выпускали свою серию открыток, показывая, что есть бананы - это вполне приличное занятие для дам.
О дьячке писали Лев Успенский и Юрий Откупщиков. Короче говоря, Велосипедов — это Быстроногов. Правда, неясно, как такое имя могло появиться в Пскове. Было бы оно латинской калькой с русского, получилось бы «Вело ци педов». Когда мы говорим об империи ацтеков, то представляем сгинувшее в веках государство с тысячелетней историей, затерянные среди джунглей города, огромные каменные пирамиды и жертвоприношения с обсидиановыми ножами.
На самом деле, эта империя была образована в году, когда ацтеки покорили своих бывших союзников — государство Тлакопаном. А в году Фернандо Кортес объединился с Тескоко — противниками ацтеков — и уничтожил последних. Хорьки, собаки и обезьяны были самыми популярными домашними животными в Римской империи. Вместо кошек древние римляне использовали хорьков для охоты на мышей и крыс.
Они использовали собак в качестве охранников, а обезьян — для развлечения. Во Франции во время выхода на экраны первого фильма «Звездные войны», все еще казнили людей на гильотине. Именно в году состоялась последняя казнь через отсечение головы гильотиной. Спасибо serj за донат, отправленный в поддержку моего блога! Французский король Карл Седьмой во время перемирия без дела не сидел и провел эпохальную военную реформу: 26 мая года он издал указ о сформировании 20 ордонансовых рот, которые превратились впоследствии в первую в истории Франции регулярную армию.
Каждая рота по штату состояла из воинов в составе "копий" , на практике же рота могла иметь от 30 до «копий». Одно «Копьё» состояло из тяжеловооружённого жандарма, трёх стрелков лучников или арбалетчиков и пажа.
В мирное время эти отряды размещались по всему государству и обучались военному делу. Это позволяло королю иметь под рукой хорошо обученное войско численностью около 10 тысяч человек и быстро реагировать на возможные угрозы конкурентов по политическому бизнесу. В Англии же в это время на престоле сидел уже взрослый Генрих Шестой. Став королем в 9 месяцев, Генрих с детства находился под влиянием регентов и был неспособен править самостоятельно.
Ввиду меланхоличности и мягкости характера Генрих не хотел возобновлять войну с французами, а наоборот, называл Карла Седьмого любимым дядей и звал того в совместный крестовый поход против турок, пока тот усилено готовился к продолжению войны с Англией Уже после окончания Столетней войны у Генриха стали явно прослеживаться психические отклонения, унаследованные, по всей видимости, от его деда Карла Безумного.
Король стал заторможенным и перестал реагировать на окружающих. Например, когда родился его сын, Генрих лишь взглянул на младенца и отвернулся, не сказав ни слова. В особо серьезные приступы своего недуга король оставался прикованным к постели и не мог пошевелить конечностями.
В качестве гарантий перемирия в Столетней, подписанного сторонами в Туре, Генрих в году женился на племяннице французского короля Маргарите Анжуйской. Новоиспеченная королева быстро стала манипулировать психически не здоровым королем и в будущем фактически заняла его место в управлении страной, пока Генрих переходил из одного приступа безумия в другой. Маргарита стала одной из ключевых фигур в будущей войне "Алой и белой розы"-серии династических конфликтов между Ланкастерами и Йорками две ветви королевской династии в — годах в борьбе за английский престол.
Карл Седьмой согласился отдать Маргариту замуж за Генриха при условии получения земли Анжу и Мэна от англичан. На этих условиях было подписано соглашение в Туре, однако Генрих скрыл от английского парламента часть договора, в которой говорилось об передачи территорий.
После свадьбы, понимая, что передача земель французам вызовет бурное недовольство у знати, Генрих нарушил соглашение с Карлом и оставил указанные графства под своим контролем. В году срок перемирия истек, и в Лондон прибыла французская делегация для его продления и решения вопроса о спорных землях.
Французская сторона была готова продлить перемирие только на условии немедленной передачи графства Мэн. Англичане согласились, и перемирие было продлено до года. Однако английские гарнизоны крепостей в Мэне не спешили передавать их в руки французов, и в г. Покинувшие Мэн английские войска заняли крепости на границе герцогства Бретань, которое соблюдало нейтралитет в Столетней войне. Англичане предприняли попытку насильно принудить бретонцев к заключению союза, для чего был захвачен город Фужер.
Однако устроенная англичанами резня горожан вызвала обратную реакцию. Так, совершенно неожиданно французский король заручился поддержкой очень важного союзника. Карл также обратился к бургундскому герцогу Филиппу Доброму с запросом о подтверждении ранее достигнутого нейтралитета. Получив гарантии от Филиппа, французский король летом года начал кампанию по изгнанию англичан из Нормандии. Поход королевской армии завершился полным триумфом. Английские гарнизоны крепостей были слишком малочисленны и не могли оказать сопротивление французским войскам, а поэтому сдавались без боя.
Да и местное население, устав от постоянного налогового гнета и мародерства англичан, видело в Карле Седьмом надежду на новую жизнь. Жители городов поднимали восстание и выбивали английские гарнизоны еще до прихода французской армии.
В октябре года войско Карла подошло к столице Нормандии Руану-последнему оплоту англичан. Обороной города руководили английский полководец Джон Толбот, бивший французов еще при Азенкуре, и английский герцог Сомерсет. В Руане действовала крупная группировка сторонников Карла, которые должны были открыть ворота и впустить французское войско в город. Толботу удалось раскрыть данный заговор и расправиться с мятежниками, однако, к этому времени уже половина руанцев была на стороне французского короля.
В городской ратуше был собран совет новых мятежников, на котором было принято решение изгнать английский гарнизон и передать город французам. Английский гарнизон укрылся в городском замке и стал держать оборону. После недельной осады Сомерсет запросил переговоров.
По условиям договора капитуляции французы отпускали восвояси английский гарнизон в обмен на сдачу ряда оставшихся под контролем англичан крепостей.
После возвращения Руана французы продолжили кампанию по освобождению Нормандии, возвращая под свой контроль все новые крепости. Зимой года в Англии наконец решили, что хватит это терпеть, и собрали небольшое войско для карательного похода. Там к ним присоединились еще солдат сэра Мэтью Гофа. Объединившееся войско сумело захватить ряд крепостей и продвинуться вглубь территорий Нормандии. Карл Седьмой направил на отражение вражеского вторжения войско под командование графа де Клермона и коннетабля Артура де Ришмона общей численностью около 5 тысяч человек.
Не дожидаясь подкрепления, Клермон отдал приказ начать обстрел английских позиций из кулеврин. Не выдержав вражеского огня, английские лучники пошли в рукопашную атаку и даже сумели отбить кулеврины у французов. Однако пошедшая в контратаку французская кавалерия, сумела отбить артиллерийские орудия назад. В этот момент на поле битвы наконец дошел отряд коннетабля, и англичане были вынуждены отойти назад, чтобы перестроиться. Отступившие англичане решили применить излюбленную тактику лучного обстрела, но в этот раз она не сработала - позиции лучников были никак не укреплены, а поэтому англичане были окружены и разгромлены французским войском.
Томас Кириелл был взят в плен, а английское войско перестало существовать, ибо в сражении было убито около англичан, а оставшиеся в живых взяты в плен. После разгрома англичане не имели сил для обороны своих позиций в Нормандии, и французы без сопротивления захватывали последние подконтрольные англичанам замки. После долгих десятилетий английского владычества Нормандия была возвращена Франции.
Под английскими контролем оставалась только Гиень — часть герцогства Аквитания. Весной года французская армия начала кампанию по ее освобождению, которая происходило с таким же успехом, как и в Нормандии. За короткий срок войска Карла захватили 8 городов герцогства и подошли к стенам столицы Гиени Бордо. Жители Бордо, боясь разрушения и разграбления города, предложили французам сдаться, если до 24 июня к ним не прибудет подкрепление из Англии.
Английская знать была на пороге гражданской войны, борясь за статус регента при больном Генрихе, и отказала в помощи своим союзникам. После перехода Бордо под свой контроль, Карл издал указ о размещение в городе ордонансовой роты, чье обеспечение становилось обязанностью местных горожан. Данная обуза грозила жителям Бордо довольно большими тратами, и они вспомнили, что при прошлой власти жилось как-то получше В Лондон была направлена делегация с новым запросом помощи у англичан, который в этот раз был удовлетворён.
Англичане собрали новое войско, которое возглавил Джон Толбот. Прославленному английскому полководцу было на тот момент уже 66 лет. За свою военную карьеру Джон одержал победу в 47 сражениях и был прозван Британским Ахиллом.
В Нормандской кампании Толбот был несколько раз взят в плен французами, однако каждый раз получал свободу после переговоров с Карлом Седьмым.
Последний раз его отпустили из плена в обмен на обещание, что он отправится в паломничество в Святую землю и больше не будет «нести против Франции оружия».
Однако, согласившись возглавить войско, направленное против французов, Толбот сумел найти лазейку в этом договоре. На поле боя он командовал своей армией без доспехов и оружия В октябре английское войско численностью около человек высадилось в Гиене и направилась к Бордо.
В этот момент в городе произошло восстание против французской знати, и город был открыт для англичан. Боясь снова потерять Гиень, Карл Седьмой в течение зимы собирал войска и с наступлением весны во главе армии выступил к столице герцогства.
Разделившись на три части, французское войско быстро стало отвоевывать ранее потерянные крепости, а в начале лета осадили город Кастийон.
Джон Толбот выступил со своим войском на деблокаду города. Обе стороны располагали примерно равной численностью - около человек с каждой стороны. Французы укрепили свой лагерь частоколом и окружили его рвом. Битва началась с успешной атаки передового отряда англичан во главе с Толботом на французское укрепление в аббатстве Сен-Флоран, расположенного перед основным лагерем французов. Пока англичане радовались первому успеху, командующий французов Жан Бюро, чтобы ничего не мешало битве, приказал покинуть лагерь всем гражданским лица, а также вывести лошадей жандармерии, бесполезных внутри укреплённого лагеря.
Английские лазутчики приняли данные маневры за отступление французского войска, о чем немедленно донесли Джону Толботу. Английский командующий, поверив в сообщение разведки, приказал немедленно атаковать в спину французов Однако вместо французских спин англичане увидели хорошо укрепленный лагерь с единицами полевой артиллерии, готовящаяся открыть огонь Несмотря на это, Толбот решил пойти ва-банк и отдал приказ идти в атаку. Под градом стрел и ядер англичане, неся большие потери, преодолели ров и приступили к штурму укреплений.
Однако в этот момент к французам пребыло подкрепление в лице отряда бретонской кавалерии, который атаковал правый фланг противника. Англичане принялись отступать. Во время бегства под Джоном Толботом была убита лошадь, которая придавила его своим весом. Английский командующий не смог выбраться из-под туши животного и пролежал на поле боя до тех пор, пока на него не наткнулся один из французских ополченцев, который зарубил прославленного полководца топором.
Уцелевшие англичане укрылись в Кастийоне и уже 19 июля сдались. После убедительной победы французская армия двинулась на Бордо, который в скором времени взяла в глухую осаду, продлившуюся три месяца. На протяжении осады обе стороны страдали от голода и эпидемий, так как, еще до похода на помощь Кастийону, предвидя возможную осаду, Джон Толбот приказал разорить окрестности Бордо.
Однако осажденные все же больше страдали от голода, а потому предложили французскому королю сдать город на условиях сохранения имущества и жизни. Но Карл VII данное предложение отверг и потребовал капитуляции города на своих условиях. Столица Гиени лишалась всех привилегий, ее парламент расформировывался, а все англичане изгонялись из города. Столетняя война завершилась. Никакого мирного соглашения между Англией и Францией, закрепляющего итоги войны, так и не было подписано. Да и вряд-ли противники думали в тот момент, что это конец их многолетних сражений.
Однако в Англии разразилась гражданская война "Алой и белой розы" и грызущейся английской знати было не до новых столкновений с Францией. Впоследствии в году англичане предприняли попытку нового похода во французскую землю, однако не к каким территориальным завоеваниям она не привела, а наследник Карла Седьмого Людовик XI просто решил дать англичанам выкуп, чтобы те перестали барогозить, который тот приняли.
Оказывается так можно было Короли Англии ещё несколько веков сохраняли свои претензии на французский престол, а сам титул «король Франции» сохранялся в полной титулатуре королей Англии до начала XIX века. Лишь в году, в ходе войн с революционной Францией, британское правительство отказалось от притязаний на данный титул, столкнувшись с требованием французского правительства во время подписания мирного договора На этом завершается мое повествование об одном из самых интересных исторических периодов- эпохе Столетней войны.
В данном цикле я попытался рассказть об интригах, творившихся во Франции и Англии в период между и годами, максимально кратко, но чтобы оставалась понятной мотивация участников этих событий.
Спасибо всем за внимание! Отдельную признательность выражаю всем пользователям, поддержавшим мой блог донатами. Вы придавали мне огромную мотивацию к скорейшему выпуску новых частей Через небольшой перерыв я продолжу рассказывать о самых интригующих сюжетах средневековой истории- Романа, бывшего в действительности.
Самая правдивая из всех доступных нам свободных энциклопедий в один голос вместе с экспертами с Дзена говорит, что основателем и первым ханом независимой Казани стал в г. И, казалось бы, кто мы такие, чтобы не верить Википедии, особенно, когда речь заходит о никому ненужных ханах ордынской периферии? Вроде бы ответ есть, вопрос решен — не забудьте оставить ссылку на официальный сайт мечети Кул-Шариф.
Отдельные задроты могут удовольствоваться "серединой XV века", что тоже будет правдой. Но точный год и конкретные имена — все это не дает мне покоя. Давайте разбираться. Что мы знаем про жизнь и смерть "Большого Мухаммеда", прозванного так еще современниками, чтоб отличать друг от друга двух конкурентов за престол Улуса Джучи с одинаковыми именами? Потомок тринадцатого сына Джучи — Тука-Тимура — он два раза становился ханом слабеющей Золотой Орды, дрался как лев, сношался, как тур и был неослабевающим оптимистом.
Перипетии его драки за Сарай и доминирование в Орде особой ценности не представляют, поскольку каждые несколько лет престол некогда самого крупного гегемона в регионе шатался из-за пришествия нового чингизида.
В борьбу за престол были вовлечены практически все окрестные родовые семейства, поддерживавшие того или иного претендента. Ногайские бии, тюменские ханы, правители Хаджи-Тархана, Крыма, Казани: все они блюли свой шкурный интерес в бесконечной борьбе за иссякающий авторитет верховной власти. Улу-Мухаммеда можно считать одним из счастливчиков, ведь он сохранил свою жизнь в этой непростой борьбе. Кроме того, свергнутый своим дальним родственником Кичи-Мухаммедом, наш герой остался в истории предпоследним ханом единого Улуса Джучи, в то время как вину за крушение Золотой Орды можно возводить уже на его преемника и вечного соперника.
Вехи становления Казанского ханства тесно связаны с именем Улу-Мухаммеда, однако как и при каких обстоятельствах на карте появился новый политический субъект — та еще загадка. Логично предположить, что Казань и ордынский бейлик вокруг нее существовали и раньше. Новый хан на Казани стал лишь основателем новой династии. Однако даже тут понимания, как Улу-Мухаммед пришел к власти в Казани нет.
Уж больно противоречивы показания источников, написанных черт спустя почти сотню лет нужных нам событий. В Казанском бейлике еще с середины XIV века вполне себе сидели и правили местные эмиры и беки, но их положение также было непрочным. То и дело приходили на эти спокойные земли ордынские царевичи со своими небольшими отрядами, наводили суету, а иногда и захватывали власть в свои руки.
Так вот, после изгнания из Орды и кратковременной передышки в Крыму Улуг-Мухаммеда по итогам в войне с Кучук-Мухаммедом и Сеид-Ахмедом он откочевал в Белев , где начал собирать своих сторонников. Формально это была территория Литвы, однако город тяготел к великому князю Василию II. Как так вышло, что опальный ордынский хан засел на территории Великого княжества Литовского — вопрос десятый. Скажем лишь так — ни один крупный степной конфликт не проходил в вакууме, без участия его соседей в лице Литвы и Москвы, которые блюли собственные интересы.
В общем, наличие рядом со своими границами весьма непонятного хана довело московского князя Василия II до ручки, и-за чего тот потребовал от Улуг-Мухаммеда покинуть эти земли, а после направил против него рать, благополучно проигравшую битву под Белевом 5 декабря Военные успехи позволили хану откочевать на Среднее Поволжье и основать там свой собственный улус. Вскоре его главенство признали мордовские и булгарские князья, а также правитель Казани Али-бек. Есть также мнение, что Улуг-Мухаммед основал свое собственное государство со столицей именно в Казани.
Упоминания об этом событии восходят к уже почти как столетней работе историка Михаила Худякова об основании Казанского ханства в г.
