Господа все в париже, "Господа все в Париже": руководство силовых структур России отказывается от обращения "господин"
Позвольте вас поцеловать, дорогой Филипп Филиппович. Борменталь правой рукой взял Шарикова за шиворот и тряхнул его так, что полотно на сорочке спереди треснуло. Ширвиндт и Державин. Можно привить гипофиз спинозы или еще какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высокостоящего. Война
Ничего особенного в течение следующей недели он не предпринимал и, может быть, вследствие его бездействия, квартирная жизнь переполнилась событиями. Дней через шесть после истории с водой и котом из домкома к Шарикову явился молодой человек, оказавшийся женщиной, и вручил ему документы, которые Шариков немедленно заложил в карман и немедленно после этого позвал доктора Борменталя.
Нужно заметить, что в эти шесть дней хирург ухитрился восемь раз поссориться со своим воспитанником. И атмосфера в обуховских комнатах была душная. Если вам угодно, чтобы вас перестали именовать фамильярно "Шариков", и я и доктор Борменталь будем называть вас "господин Шариков".
Не будет никого, кроме господ, в моей квартире, пока я в ней нахожусь! В противном случае или я или вы уйдете отсюда и, вернее всего, вы. Сегодня я помещу в газетах обьявление и, поверьте, я вам найду комнату. Шариков отступил, вытащил из кармана три бумаги: зеленую желтую и белую и, тыча в них пальцами, заговорил:.
Член жилищного товарищества, и площадь мне полагается определенно в квартире номер пять у ответственного сьемщика Преображенского в шестнадцать квадратных аршин, - Шариков подумал и добавил слово, которое Борменталь машинально отметил в мозгу, как новое:"благоволите". Шариков в высшей степени внимательно и остро принял эти слова, что было видно по его глазам. Если уж такую подлость!.. Господин, что я, если вы позволите себе еще одну наглую выходку, я лишу вас обеда и вообще питания в моем доме.
Шариков значительно притих и в тот день не причинил никакого вреда никому, за исключением самого себя: пользуясь небольшой отлучкой Борменталя, он завладел его бритвой и распорол себе скулы так, что Филипп Филиппович и доктор Борменталь накладывали ему на порез швы, отчего Шариков долго выл, заливаясь слезами.
Следующую ночь в кабинете профессора в зеленом полумраке сидели двое - сам Филипп Филиппович и верный, привязанный к нему Борменталь. В доме уже спали. Филипп Филиппович был в своем лазоревом халате и красных туфлях, а Борменталь в рубашке и синих подтяжках. Между врачами на круглом столе рядом с пухлым альбомом стояла бутылка коньяку, блюдечко с лимоном и сигарный ящик.
Ученые, накурив полную комнату, с жаром обсуждали последние события: этим вечером Шариков присвоил в кабинете Филиппа Филипповича два червонца, лежавшие под пресс-папье, пропал из квартиры, вернулся поздно и совершенно пьяный.
Этого мало. С ним явились две неизвестных личности, шумевших на парадной лестнице и. Удалились означенные личности лишь после того, как Федор, присутствовавший при этой сцене в осеннем пальто, накинутом сверх белья, позвонил по телефону в 45 отделение милиции.
Личности мгновенно отбыли, лишь только Федор повесил трубку. Неизвестно куда после ухода личностей задевалась малахитовая пепельница с подзеркальника в передней бобровая шапка Филиппа Филипповича и его же трость, на каковой трости золотой вязью было написано: "Дорогому и уважаемому Филиппу Филипповичу благодарные ординаторы в день Тот, шатаясь и прилипая к шубам, бормотал насчет того, что личности ему неизвестны, что они не сукины сыны какие-нибудь, а - хорошие.
Как же они ухитрились? От двух червонцев Шариков категорически отперся и при этом выговорил что-то неявственное насчет того, что вот, мол, он не один в квартире. Но тут зинин плач прекратился сам собой и все умолкли. Шарикову стало нехорошо. Стукнувшись головой об стену он издал звук - не то "и", не то "е" - вроде "эээ"! Лицо его побледнело и судорожно задвигалась челюсть.
И все забегали, ухаживая за заболевшим Шариковым. Когда его отводили спать, он, пошатываясь в руках Борменталя, очень нежно и мелодически ругался скверными словами, выговаривая их с трудом. Вся эта история произошла около часу, а теперь было часа 3 пополуночи, но двое в кабинете бодрствовали, взвинченные коньяком с лимоном. Накурили они до того, что дым двигался густыми медленными плоскостями, даже не колыхаясь.
Доктор Борменталь, бледный, с очень решительными глазами, поднял рюмку с стрекозиной талией. Поверьте, Филипп Филиппович, вы для меня гораздо больше, чем профессор, учитель Мое безмерное уважение к вам Позвольте вас поцеловать, дорогой Филипп Филиппович. Борменталь его обнял и поцеловал в пушистые, сильно прокуренные усы. Спасибо вам, - говорил Филипп Филиппович, - голубчик, я иногда на вас ору на операциях. Уж простите стариковскую вспыльчивость.
В сущности ведь я так одинок И я вас полюбил как способного врача. Я не смею вам, конечно, давать советы, но, Филипп Филиппович, посмотрите на себя, вы совершенно замучились, ведь так нельзя же больше работать! Но ведь я же не мальчик и сам соображаю, насколько это может получиться ужасная шутка. Но по моему глубокому убеждению, другого выхода нет.
Понимаете, что получиться, если нас накроют. Ведь у нас нет подходящего происхождения, мой дорогой? Отец был судебным следователем в вильно, - горестно ответил Борменталь, допивая коньяк. Ведь это же дурная наследственность. Пакостнее и представить себе ничего нельзя.
Впрочем, виноват, у меня еще хуже. Отец - кафедральный протоиерей. В тихом сумраке ночей Да разве они могут вас тронуть, помилуйте! А бросать коллегу в случае катастрофы, самому же выскочить на мировом значении, простите Я - московский студент, а не Шариков.
Филипп Филиппович горделиво поднял плечи и сделался похож на французского древнего короля. Теперь вы будете ждать, пока удастся из этого хулигана сделать человека? Филипп Филиппович жестом руки остановил его, налил себе коньяку, хлебнул, пососал лимон и заговорил:. Как ваше мнение? Без ложной скромности. Я тоже полагаю, что в этом я не самый последний человек в Москве. Ну так вот-с, будущий профессор Борменталь: это никому не удастся. Можете и не спрашивать. Так и сошлитесь на меня, скажите, Преображенский сказал.
Финита, клим! Так вот вам как другу, сообщу по секрету, - конечно, я знаю, вы не будете срамить меня - старый осел Преображенский нарвался на этой операции как третьекурсник. Правда, открытие получилось, вы сами знаете - какое, тут Филипп Филиппович горестно указал обеими руками на оконную штору, очевидно, намекая на Москву, - Но только имейте в виду, Иван Арнольдович, что единственным результатом этого открытия будет то, что все мы теперь будем иметь этого Шарикова вот где, - здесь, Преображенский похлопал себя по крутой и склонной к параличу шее, будьте спокойны!
Если бы кто-нибудь, - сладострастно продолжал Филипп Филиппович, - разложил меня здесь и выпорол, - я бы, клянусь, заплатил бы червонцев пять! Ведь я пять лет сидел, выковыривал придатки из мозгов Вы знаете, какую я работу проделал - уму непостижимо.
И вот теперь, спрашивается - зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают. Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподнимает завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей.
Если только злосчастная собака не помрет у меня под ножом, а вы видели - какого сорта эта операция. Одним словом, я - Филипп Преображенский, ничего труднее не делал в своей жизни. Можно привить гипофиз спинозы или еще какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высокостоящего.
Но на какого дьявола? Обьясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно. Ведь родила же в холмогорах мадам ломоносова этого своего знаменитого. Доктор, человечество само заботится об этом и в эволюционном порядке каждый год упорно, выделяя из массы всякой мрази, создает десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар.
Теперь вам понятно, доктор, почему я опорочил ваш вывод в истории Шариковской болезни. Мое открытие, черти б его сьели, с которым вы носитесь, стоит ровно один ломаный грош Да, не спорьте, Иван Арнольдович, я ведь уж понял. Промедление смерти подобно. При царе Горохе.
Поставить в тупик. Мы используем файлы cookie на нашем веб-сайте, чтобы предоставить вам наиболее подходящий контент, запоминая ваши предпочтения и повторные посещения. Прдолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь на использование ВСЕХ файлов cookie. Manage consent. Close Privacy Overview This website uses cookies to improve your experience while you navigate through the website.
Out of these, the cookies that are categorized as necessary are stored on your browser as they are essential for the working of basic functionalities of the website. We also use third-party cookies that help us analyze and understand how you use this website. These cookies will be stored in your browser only with your consent. You also have the option to opt-out of these cookies. But opting out of some of these cookies may affect your browsing experience. Necessary Necessary.
Necessary cookies are absolutely essential for the website to function properly. These cookies ensure basic functionalities and security features of the website, anonymously. The cookie is used to store the user consent for the cookies in the category "Analytics". The cookie is used to store the user consent for the cookies in the category "Other.
Ты сейчас выбьешь кому-нибудь глаз! Последняя афера» — "Время — самый коварный шулер Мне интересно. Люблю стихи, прозу, музыку, живопись. И немедленно! Как сразу постарели наши матери Да ты на себя в зеркало-то посмотри!!! Реальный Никола Питерский: прототип персонажа из фильма «Джентльмены удачи»?
Как снимали трилогию «Фантомас». Пионеры-попаданцы: Советский исекай в анимации.
Почему Алексей Балабанов все еще главный российский режиссер. Тот самый Янковский. Что артист скрывал за маской всеобщего любимца.
